— Когда вы вошли?

— Я не осмелился, сэр! Я побежал вниз и позвонил сэру Элвину. Но еще до его прихода все поспешно собрали свои вещи и убежали.

— Лорда нашел я, — прервал Гроувз, — в том же положении, в котором его видите вы. Леди Лэшмор лежала тут же. Я вызвал медсестер.

— Ясно, — сказал доктор Кеан, — я скоро вернусь, мне надо кое-что сделать.

Он позвал сына на лестничную площадку:

— Ты понял? Дух Мирзы, вошедший в тело женщины, вновь посетил лорда. Лэшмор почувствовал зубы на горле, проснулся и ударил. После этого включил фонарик и узнал собственную жену! Сердце его не выдержало такого, и под смех ведьмы последний из Дунов скончался.

Такси ожидало у дома. Мужчины сели в него, и доктор назвал адрес квартиры на Пикадилли. Автомобиль отъехал, а Брюс достал из кармана револьвер, зарядил его пятью патронами и вновь спрятал оружие.

Одна из дверей, ведущих в апартаменты, была отперта. Консьерж тоже оказался на месте.

— Мистер Феррара у себя? — спросил доктор Кеан.

— Вы опоздали на несколько минут, сэр, — ответил привратник. — Уехал в десять минут первого. Отправился за границу, сэр.

Глава 11. Каир

Зачастую очень сложно предвидеть, как умственное напряжение скажется на физическом состоянии человека. Когда Роберт Кеан покидал Оксфорд ради места в лондонской газете, он был просто взволнован; столкновение же с чередой сверхъестественных событий привело к глубокому стрессу и подорвало здоровье молодого мужчины, что явилось неожиданностью: такое мог бы с легкостью перенести и менее сильный и энергичный человек.

Те, кому довелось пережить подобную бурю эмоций, знают, что выздоровление в этом случае похоже на долгожданное пробуждение от кошмара. И в самом деле, состояние Роберта напоминало нахождение между сном и реальностью. Когда Кеан рассказал о своем самочувствии отцу, тот не на шутку обеспокоился и решил, что сыну стоит отдохнуть где-нибудь на курортах Египта.

— Я все уладил с твоим начальством, Роб, — сообщил доктор. — Недели через три в Каире получишь указания, какие именно статьи о стране ты должен написать. А до той поры, мальчик мой, отдыхай и ни о чем не беспокойся, слышишь, не беспокойся. Нам с тобой довелось повидать много ужасного, но я к такому привык, а ты сломался. Что неудивительно.

— Где Энтони Феррара?

Доктор Кеан покачал головой, а в глазах промелькнула злость:

— Бога ради, даже не упоминай при мне этого имени! Тема под запретом, Роб. Единственное, что я могу сказать, — он уехал из Англии.

В таком полусознательном состоянии, лишь одной ногой находясь в реальном мире, Кеан ощущал себя инвалидом, только лишь вчера бывшим здоровым человеком: вот его на корабле доставили в Порт-Саид, вот на поезде привезли в Каир, вот одетый в красное носильщик из отеля выводит его из вагона на платформу, но в то же время началось и пробуждение, живой интерес к особенностям Египта постепенно побеждал существование в кошмарном сне.

Проехав немного по своеобычным каирским улицам, на которых Восток встречается с Западом и они растворяются в фиолетовых сумерках Нижнего Египта, Роберт оказался в шумном и многолюдном отеле «Шепард».

А там уже был Сайм, флегматик Сайм, с которым он не встречался с тех пор, как покинул Оксфорд. Приятель извинился за то, что не смог встретить Роберта на вокзале, объяснив все чрезвычайной занятостью: он временно исполнял обязанности врача при археологической экспедиции. Этот похожий на быка силач выглядел полной противоположностью истощенному болезнью Кеану.

— Десять минут назад вернулся из Васты, [25]Кеан. Ты просто обязан поехать со мной в лагерь — воздух пустыни мгновенно поставит тебя на ноги.

Сайм не был особо эмоционален, но в голосе звучала настоящая забота — он явно видел разительную перемену, произошедшую с другом. Хотя он знал что-то, пусть и немногое, о происшествиях в Лондоне, о жутких событиях, связанных с человеком по имени Энтони Феррара, он ни словом не упомянул о них.

Расположившись на террасе, Роберт Кеан наблюдал за бурной жизнью каирской улицы со всем интересом новоприбывшего в столицу Ближнего Востока. Наконец и болезнь, и ее причины стали казаться давно забытым сном. Он даже не обращал внимания на уличного торговца, стоящего у перил и убеждающего его на ломаном английском купить мухобойку. Впрочем, продавцы и предсказатели кружили вокруг «Шепарда», как жужжащий и болтающий рой, чем только не торгующий — бусами, фальшивыми древностями, сластями и прочим. На Шариа Камел-Паша смешалось все: экипажи и автомобили, верблюды и ослы. Была слышна речь американцев и британцев, гортанные звуки немецкого языка смягчались журчащим арабским словом, и все вместе обращалось в удивительно гармоничную какофонию, невыразимо милую сердцу Роберта. Сидя на террасе, потягивая виски с содовой и покуривая трубку, он чувствовал себя почти счастливым. Он желал только покоя, и безделье среди суетливой толпы воспринималось как праздность самого высшего ранга.

За ним тайком наблюдал Сайм, отметив, что у друга появились морщины, следы пережитых бурь. Очевидно, что-то ужасное терзало его. Размышляя о чудовищном нервном истощении Кеана, Сайм гадал, насколько близко Роберт подошел к порогу безумия, и решил, что тот уже стоял у границы мрачной земли фантомов и был спасен от падения в пропасть лишь в последнюю секунду.

Наконец Кеан с улыбкой оторвал взгляд от группы шумящих внизу уличных торговцев.

— Как тут замечательно! — сказал он. — Так и просидел бы здесь весь день, но предполагаю, что жара не спадает даже по вечерам. Я прав?