— Я пытаюсь, сэр, — натянуто ответил Роберт.

Доктор кивнул, побарабанив пальцами по колену:

— Мы должны действовать осмотрительно. Я и не знал, что Джеймс Сондерсон предложил ей вернуться в Лондон. Думал, что Майра будет в Шотландии, далеко от этой проклятой круговерти. Если бы я мог хотя бы предположить, что Сондерсон приедет в Лондон, я бы заранее дал соответствующие распоряжения.

— Конечно, сэр, я знаю. Но это было невозможно предусмотреть.

Доктор покачал головой:

— Подумать только — мы прочесываем весь Египет от Порт-Саида до Асуана, а он потешается над нами в Лондоне! Видимо, он уехал из страны сразу после событий в Медуме, один бог знает как. Письмо пришло три недели назад?

Роберт кивнул:

— Сколько же всего, наверняка, произошло после этого! Сколько же всего!

— Не будь так пессимистичен. Джеймс Сондерсон надежный человек. Даже Энтони Ферраре вряд ли удастся обвести его вокруг пальца.

— Но Майра пишет, что Феррара частый гость в их доме.

— А Сондерсон — шотландец! — хмуро улыбнувшись, ответил Брюс. — Доверься его опыту, Роб. Майре почти ничего не грозит.

— Дай Бог!

Они замолчали и не разговаривали до самой остановки поезда на вокзале Чаринг-Кросс. Там, охваченные общей тревогой, отец и сын первыми вышли с платформы. Мужчин уже ожидал автомобиль, и через пять минут после прибытия их затянул бурный поток лондонского движения — они ехали в дом Джеймса Сондерсона.

Добираться пришлось до Дулвич-Коммон, удаленного от всех маршрутов городского транспорта старомодного района, и там они увидели беспорядочно построенное здание с красной крышей, бывшее когда-то домом фермера. Машина подъехала к воротам; из них навстречу вышел сам Сондерсон, ширококостный кареглазый шотландец с неопрятными длинными седыми волосами. Рядом с ним стояла Майра Дюкен. На миг ее щеки вспыхнули румянцем, но тут же поблекли.

В самом деле, ее бледность внушала опасения. Когда Роберт, выскочив из автомобиля, взял ее руки в свои и посмотрел девушке в глаза, ему показалось, что она словно истаяла. Сердце молодого человека дрогнуло, а по крови разлился холод: Майра как будто не принадлежала миру людей, а начала растворяться в мире духов. Было приятно, что ее глаза по-прежнему добры, но хрупкость, полупрозрачность тела испугали Кеана.

Он знал, что не должен показывать свой страх, и, повернувшись к мистеру Сондерсону, тепло пожал протянутую руку, а потом все четверо прошли через низкое крыльцо в дом.

В холле их уже ожидала мисс Сондерсон, типичная шотландская домохозяйка; она приветливо улыбалась, но когда Роберт поздоровался с ней, что-то неожиданно заставило его остановиться.

Доктор Кеан тоже застыл в дверях: ноздри его трепетали, ясные серые глаза напряженно осматривали помещение — он искал тени.

Мисс Сондерсон почувствовала неожиданную натянутость ситуации.

— Что-то не так? — взволнованно спросила она.

Майра, стоявшая рядом, тоже напугалась. Доктор, стряхнув нахлынувшее наваждение, выдавил смешок и, похлопав сына по плечу, воскликнул:

— Мальчик мой, проснись! Знаю, что хорошо вернуться домой, в Англию, но поспать успеешь после обеда!

Роберт заставил себя улыбнуться в ответ, и вскоре все забыли про их необычное поведение.

— Как же замечательно, что вы, только приехав, сразу заглянули к нам, — сказала Майра, когда они зашли в столовую. — Должно быть, вас уже ждут на Хаф-Мун-стрит, доктор Кеан?

— Конечно, мы тут же направились к вам, — вставил Роберт, сделав ударение на последнем слове.

Майра потупилась и поспешила сменить тему.

Никто не упоминал об Энтони Ферраре, и ни доктор, ни Роберт не заговорили о нем. Обед прошел спокойно: обсуждение того, что конкретно привело гостей в поместье Сондерсона, не состоялось.

Кеанам удалось перемолвиться наедине только через час. Оглядевшись, отец заговорил о том, что так разволновало его, когда они едва-едва вошли в дом.

— Ты это заметил, Роб? — прошептал он.

— О да! Я почти задохнулся.

Брюс мрачно кивнул:

— Весь дом этим пропах, все комнаты. К запаху уже привыкли и явно его не замечают, но когда только заходишь со свежего воздуха…

— Пахнет отвратительно, мерзко — безбожно!

— Да, мы знаем, что это нечистый запах, — тихо продолжил отец, — по собственному опыту знаем. Он предвещал смерть сэра Майкла. Он предвещал смерть… другого человека.

— Если Бог существует, как он допускает подобное?

— Это древнеегипетские благовония, — зашептал доктор Кеан, поглядывая на открытую дверь. — Это запах черной магии, которая, по всем законам природы, должна была быть похоронена в гробницах древних кудесников и забыта навсегда. Только двое из живущих сегодня знают, что это за запах и его тайный смысл, и только один человек осмелился изготовить и использовать его…