- Если так уж суждено… - говорит Риэлм, точь в точь как моя мать. Но я чувствую его боль. Я не отвечаю и просто позволяю ему держать меня, зная, что мне не следует быть здесь. Но никто так и не заходит, чтобы заставить меня пойти в свою палату. И когда я начинаю засыпать, я чувствую, что чувство вины прошло, пусть даже на секунду.

Моя немота больше не гнетет меня.

Часть 2. Глава 11

Я просыпаюсь и смотрю на ярко-белые стены. Я лежу в постели, в своей палате, одна. После того, как я заснула у Риэлма, я проснулась где-то в три часа утра и дошла до своей кровати, чувствуя себя опустошенной.

Когда я захожу в столовую, Риэлм ждет меня за столиком с глупой ухмылкой на лице. Его друзья свистят, когда я подхожу к ним, в лимонно-желтой пижаме, держа в руках поднос с яичницей. Риэлм толкает Шепа локтем в грудь.

 - Вали отсюда, чел.

Но его улыбка выдает его чувства.

 - Что происходит? – спрашиваю я, когда сажусь рядом с ними. Меня не волнует, сплетничают ли они обо мне ничуть. По крайней мере, так они точно не приударят за мной. А после Роджера, я надеюсь, что никто и не станет.

Риэлм пожимает плечами.

 - Может, они заметили девушку, которая заходила вместе со мной в мою палату прошлой ночью. Если они поняли, что это была ты и подумали, что между нами что-то есть, я не виноват.

 - Ты не отрицал этого?

 - Не-а. И это также не моя вина. Тебе надо было надеть маску, если ты не хотела, чтобы тебя заметили.

Риэлм протягивает руку и открывает для меня пакет с молоком, а потом продолжает рассеянно есть яичницу. Я смотрю на молоко, думаю, что то, что он открыл его очень мило, хотя и немного по-собственнически.

 - Я хотела спросить, - говорю я, - как долго тебе еще тут быть?

Риэлм замирает, но не поднимает глаза.

 - Две недели. А тебе после этого останется еще полторы недели.

Меня начинает охватывать паника, мне трудно дышать.

 - Полторы недели – это очень долго.

У меня дрожит голос, и внезапно я прихожу в ужас от того, что буду тут совсем одна. Буду совсем одна, и рядом со мной не будет никого, кроме незнакомцев. И Роджера, который теперь точно зол.

 - Сладенькая, - говорит Риэлм, - все будет хорошо.

 - Да нет же, - шепчу я, - я все забуду. А еще Роджер – что насчет него? Что он сделает, когда я не смогу ему сопротивляться?

Риэлм меняет положение.

 - Роджер больше не будет беспокоить тебя. Обещаю. Я ему не позволю.

 - Тебя здесь не будет.

Риэлм смотрит на меня искоса с ужасно серьезным лицом.

 - Я даю тебе слово, что я ему не позволю. Меня не заботит, что для этого придется сделать, он больше тебя не тронет.

Он говорит, как будто точно сделает это. Хотя я напугана, что с ним может что-то случиться, Риэлм просто улыбается, из-за чего моя тревога улетучивается.

Потом он наклоняется и легонько целует меня в щеку, его поцелуй пахнет завтраком, и возвращается к еде.

* * *

Доктор Фрэнсис снова осматривает меня и говорит, что я набрала фунт. Он с довольным видом корректирует мою дозу лекарств, говоря, что я делаю такие успехи в выздоровлении, что он, наконец, может снизить дозу. Я хочу верить ему, но не верю. Ведь он все-таки работает на Программу.

Осмотрев меня, он направляет меня в кабинет доктора Уоррен. Она, кажется, рада меня видеть. Ее волосы собраны в высокий девчачий хвост, вместо костюма – цветная блузка.

 - Вы выглядите жизнерадостно, - бормочу я, входя.

 - Думала, тебе понравится перемена. Нам понадобится Мэрилин сегодня? – она подталкивает ко мне бумажный стаканчик.

 - Ага.

Я вижу ее напряжение, но она просто машет рукой и заходит медсестра, он крепко меня держит, пока колет меня иглой. На этот раз проходит не так много времени, пока мои порывы бороться иссякнут. Я думаю, что дозу увеличили, а не уменьшили, как обещал доктор Фрэнсис. Либо это, либо у меня осталось меньше воспоминаний, чтобы присоединить к ним лекарство. Я усаживаюсь на стул.

 - До чего еще вы будете докапываться сегодня? – спрашиваю я.

 - Я просто слушаю, Слоан. Я никогда ничего не делаю, только слушаю.

 - Лгунья.

Она вздыхает.

 - Почему ты так сильно любишь Джеймса? – спрашивает она. – Это потому, что она напоминает тебе о том времени, которое ты проводила с братом?

 - Нет, это потому, что он – горячий парень. – Я смеюсь, откинув голову назад, на спинку стула. Она точно сошла с ума, если думает, что я ей расскажу.

 - Тебе не будет больно, если я скажу, что Джеймс не любил тебя?