Но одним бокалом дело не ограничилось. Это у нее был просто первый бокал. К ужину мама уже не пыталась отрицать это.

– А почему мне нельзя выпить? Думаешь, это легко, когда твой отец по-прежнему контролирует мою жизнь здесь, в Сан-Франциско?

– Но почему ты ему позволяешь это? – спросила Хедер.

Мама только покачала головой.

– Все не так просто. Станешь старше, поймешь.

В результате поездка в Сан-Франциско окончательно разрушила иллюзии относительно мамы, которыми Хедер питала себя все эти годы, что они были в разлуке.

Теперь она понимала, что и ее жизнью отец пытается управлять так же, как жизнью Шарлотт. Сейчас Хедер по-прежнему жила в обширных апартаментах на Пятой авеню, училась в Колумбийском университете.

Ее обеспечивал отец, она по-прежнему жила в его доме. Но скоро всему этому придет конец, когда Джефф окончит архитектурный факультет и они поженятся.

А потом наступил этот ужасный вечер. Хедер ждала Джеффа в его квартире, но он так и не пришел. Вся издергавшись и почувствовав что-то неладное, она принялась звонить.

Сначала в больницы. Клинику Колумбийского университета, больницу Святого Луки, Медицинский центр Уэст-Сайда. Затем в полицейский участок на Сотой улице.

– Джеффри Конверс у нас, – ответил дежурный сержант, но причину задержания по телефону сообщить отказался.

Направляясь в полицейский участок, Хедер не сомневалась, что это какая-то чудовищная ошибка, а увидев Джеффа, пришла в ужас. Он беспомощно смотрел на нее сквозь решетку камеры, располагавшейся в помещении, где сидели детективы. Лицо расцарапано, вся одежда в крови.

– Я хотел помочь этой женщине, – тихо проговорил он. – Понимаешь, только хотел помочь.

А затем начался кошмар, и ее отец, заместитель окружного прокурора, не сделал ничего, чтобы его остановить.

– Я просмотрел материалы и помочь ничем не могу, – заявил он на следующий день. – Пострадавшая опознала его безоговорочно. Она уверена, что это был Джефф.

– Но неужели нельзя что-нибудь... – начала Хедер, но он ее прервал:

– Моя работа состоит не в том, чтобы защищать таких, как Джефф Конверс, а наоборот – обвинять их. Извини, но сделать я ничего не могу.

Хедер знала, что отец не просто не может. Он не хочет помочь Джеффу.

Отец с самого начала был против их отношений и не желал, чтобы дочь выходила замуж за Джеффа.

А хотел он, и даже очень, стать окружным прокурором. И мечты эти, возможно, осуществятся на очередных выборах. Если, конечно, не случится ничего, что скомпрометирует отца в глазах общественности.

Дело о нападении Джеффа поздно вечером в метро на Синтию Аллен получило широкую огласку. Для Перри Рандалла достаточно скверно было то, что его дочь встречалась с Джеффом Конверсом, а уж о попытках как-то выгородить его вообще речь не шла.

– Но он не совершал ничего, его ложно обвиняют, – прошептала Хедер. – Я знаю: Джефф ни в чем не виноват.

Впрочем, отец ее уже не слушал. Он с преувеличенным вниманием углубился в газету.

Кит Конверс вел свой грузовик, погрузившись в грустные размышления. Потянулся к кнопке радиоприемника, но в последний момент, когда пальцы уже коснулись холодной пластмассы, передумал. Он знал, что произойдет, если включить радио. Жена на несколько секунд перестанет мысленно повторять молитвы и бросит на него укоризненный взгляд. Ничего не скажет, только посмотрит, но и этого будет достаточно.

«Неужели тебе безразлично, что сейчас происходит с Джеффом?» – вот что означал бы ее взгляд.

И без толку пытаться объяснить, насколько сильно Кита заботит все, что случилось с их сыном. Бесполезно. Месяц назад жена пришла к какому-то выводу, и он прекратил попытки убедить ее в чем-либо.

– На то Божья воля, – вздохнула она, когда Кит сообщил ей, что Джефф арестован.

Божья воля.

Кит уже со счету сбился, сколько раз за последние несколько лет он слышал эти слова. «Божья воля» стала у Мэри логическим обоснованием для отказа обсуждать любую проблему, какая бы ни возникала.

Он знал, в чем причина. Знал так же хорошо, как и она, с чего все это началось. В конце концов, они ходили в одну и ту же школу Святой Марии, оба росли, послушно отправляясь каждое воскресенье на мессу в церковь Святого Варнавы.

Когда они были молодыми, Мэри вроде бы была такой же, как и Кит, и к религии относилась не очень серьезно. Все изменила та ночь, когда они впервые занялись любовью. Та ночь, когда был зачат Джефф. Обнаружив, что беременна, Мэри, как истинная католичка, преисполнилась чувством вины.