Гонец скакал, уже третью ночь не покидая седла. Веки отяжелели, смыкаясь сами собой, и сознание время от времени проваливалось в вязкую черноту забытья.

Очнулся, когда конь начал сбиваться с шага, затем как-то тяжело зашатался, дёрнулся всем своим большим телом и рухнул на подломившихся ногах.

Всадник, падая, успел в последний момент округлить спину и выдернуть ноги из стремян. В горячке и от страшной усталости он почти не почувствовал боли, только удар, вслед за которым будто невидимый зверь рванул когтистой лапой правый бок и плечо. На миг замер от страха: вдруг он покалечился и не поспеет вовремя?

Гонец устал так, что казалось – пусть рушится всё вокруг, а он останется лежать на этой тёплой мягкой пыли и будет спать, спать, спать…

Обращённое к земле ухо уловило едва ощутимую дрожь, где-то скакала конница. Гонец встрепенулся, заставил себя подняться. С трудом, но это удалось. Слава Перуну, Велесу и прочим богам, он доскачет!

Второй конь нервно ржал и дёргал повод, привязанный к павшему собрату. Ковыляя на негнущихся ногах, посыльный намотал повод на левую руку, а правой вытащил засапожный нож и отсёк им сыромятный ремень от луки седла. Лежащий на боку скакун ещё всхрапывал и часто дёргал ногами, совсем недавно такими быстрыми и сильными.

– Прости, друже, загнал я тебя насмерть… Прости, только нельзя, чтобы нас опередили, – прохрипел гонец.

Тяжело взобравшись в седло, он пришпорил второго коня и быстро скрылся в ночной темени.

Утром с городских стен киевская охрана увидела на дороге пыль от копыт одинокого всадника.

– Видно, устали оба, – заметил кто-то, – вон как тяжело скачет…

Между тем всадник приблизился к граду.

– Откуда гонец? К кому едешь? – преградила ему путь стража у ворот.

– Дай дорогу! – хрипло закричал всадник. – Враги за Киевом! Печенеги с полуночи идут!

Стража распахнула ворота, и гонец поскакал в Ратный Стан. Осадив коня, с которого клочьями падала пена, а впавшие бока ходили, как кузнечные меха, посыльный передал недобрую весть Свенельду.

– Напоите, накормите, пусть отдохнёт, – велел воевода, а сам поскакал в княжеский терем.

Гонца тотчас окружили, поили квасом, несли воду для умывания.

– Как же так печенеги на севере объявились? – недоумевали все. – Они ведь седмицу тому назад на полудне с Верягой сражались…

– Обошли, значит, песьи дети! Врасплох захватить надумали. Не выйдет! – Один из воинов погрозил кулаком в сторону невидимого врага.

Второй, обхаживая загнанного коня посыльного, гладил его по мокрой морде.

– Никогда ты уже не сможешь ни резво бегать, ни работать, так-то, брат…

– Сведи его на княжескую конюшню, – велел подъехавший тысяцкий, – поскольку он сослужил свою верную службу. Теперь до самой смерти будет получать княжеский овёс, и больше никто никогда на него не сядет…

Между тем в гриднице у княгини Ольги шёл срочный Совет-Рада. Присутствовали Свенельд, Святослав, военачальники оставшихся в Киеве дружин, а также предводители ратников, то есть пеших тем.

– Рассчитывать мы можем только на себя, – мрачно молвил Свенельд, – Веряга с Лесиной, после сражения с печенегами на полудне, поспешили на помощь основным тьмам и теперь рубятся с хазарами. Забирать никого оттуда нельзя, потому мы сами своими силами должны защитить Киев-град от нежданно объявившихся с полуночи тем князя Кури. Думайте, чем и как уберечь Киев. – Воевода замолчал, обводя испытующим взором всех присутствующих.

После обсуждения решили, что ратники встретят печенегов у киевских стен. А что касаемо конницы, Свенельд предложил устроить засаду и, когда враг пройдёт к Киеву, в свою очередь ударить ему в спину.

Святослав вначале не соглашался – бить врага в спину казалось ему недостойным деянием.

– Так ведь мало нас! – возражал Свенельд. – А в неожиданном ударе – половина победы. Оттуда они нас не ждут, как мы их с севера не ждали!

План был одобрен всеми, и Святославу ничего не оставалось, как подчиниться. Посыльные тотчас полетели по граду, раздавая наказы. Свенельд отправился переговорить с Гарольдом, которого, по обыкновению, оставлял начальником киевской Стражи. Он должен был следить за порядком, охраной ворот и града, а при надобности организовать оборону и держаться до прихода подмоги.

Святослав, простившись с матерью, поклонился ей и поспешил к Ладомиле. Кажется, совсем недавно родился маленький Ярополк, а его Ладушка опять на сносях, крепка в ней живородная сила!

Ярополк деловито возился в углу с деревянными фигурками коней и воинов. Увидев вошедшего отца, малыш заулыбался, вытащил изо рта ногу деревянной лошадки, потом бросил её и ползком заторопился к отцу, забавно перебирая руками и ногами.

– Э, нет! – запротестовал Святослав. – Давай уж на двух, а не на четырёх! – Он поставил сына на ноги и, держа за ручонку, подвёл к Ладомиле, которая сидела у окошка, занимаясь рукоделием.