Американский буржуазный экономист П. Дракер так характеризует социальный облик «новых магнатов»: «Анонимность — это как раз то самое, к чему стремятся наши новые властители. Управляющие трестовскими отделами ничем не похожи на прежних магнатов. Их в изобилии украшают докторские и другие ученые степени. Как правило, их личные доходы являются скромными, обычно ниже доходов администраторов тех компаний, акциями которых они управляют. Вместо того, чтобы покупать яхты, они пополняют свои библиотеки экономической литературой. Определенно они — самые здравомыслящие, самые образованные и наименее заметные представители всего нашего слоя управляющих». Даже в том факте, что Клэренс Стэнли, партнер Морганов, занял пост управляющего пенсионным фондом корпорации

«Дженерал моторе», Дракер ухитрился увидеть значение «революции» на Уолл-стрит. «Не может быть лучшего примера «капиталистической революции», — писал он, — чем этот переход прямого преемника Джона Пирпойнта Моргана от управления фирмой, являющейся подлинным символом Уолл-стрит, к управлению сбережениями пролетариата» [188] .

Попытки наделить ореолом суверенной власти наемных специалистов, управляющих банками или трестовскими отделами банков, лишний раз свидетельствуют о том, насколько велико стремление некоторых американских ученых скрыть действительное положение вещей.

Банки играют роль главных бастионов экономической власти, осуществляемой магнатами финансового капитала над промышленными корпорациями. Чем больше усиливается роль банков, тем упорнее стремление сравнительно узкой группы крупных капиталистов монополизировать власть над этими финансовыми институтами.

Непосредственный контроль над промышленными корпорациями с помощью владения крупными пакетами акций утрачивал 'свое значение (относительно, конечно) по мере возрастания роли банков. Контроль над банком дает капиталисту более значительную экономическую власть и более высокое положение в обществе, чем контроль над промышленной корпорацией.

В связи с этим уже с конца XIX в. у наследников крупных состояний наметилась тенденция передавать непосредственное управление промышленными корпорациями наемным администраторам и концентрировать свою деятельность в сфере функционирования финансового капитала.

В частности, эту тенденцию отмечает американский социолог Е. Бальтзелл в своем исследовании структуры высшего класса города Филадельфии — старейшего финансового и промышленного центра США. «В ходе развития американского высшего класса, — пишет Е. Бальтзелл — основатели семьи обычно являлись предпринимателями или торговцами. Представители второго и третьего поколения, если они питают интерес к власти, становятся адвокатами или банкирами ...Представители высшего класса Филадельфии следуют этому пути. В 1940 г. они удерживали прочный контроль как над коммерческими, так и над инвестиционными банками. Президенты четырех крупнейших коммерческих банков и двух крупнейших сберегательных банков города, так же как и 80% всех директоров этих шести банков, были членами высшего класса». «Высший класс Филадельфии, — отмечает далее Бальтзелл, — представляет собой предпринимательскую аристократию; с помощью банков, адвокатских фирм и директорских постов относительно небольшая группа передает свой экономический контроль из поколения в поколение» [189] . Положение, существовавшее в Филадельфии в 1940 г., сохранилось, как это явствует из всего содержания книги Бальтзелла, и до настоящего времени.

То, что Бальтзелл пишет о Филадельфии, относится и к другим финансово-промышленным центрам страны, особенно к Нью-Йорку и Бостону. Всюду вокруг крупных банков сложились узкие клики представителей старых «патрицианских» семей, проникнутых решимостью любыми средствами, экономическими и политическими, сохранить монопольную власть над этими банками. Для «нуворишей» доступ в эти клики крайне затруднен.

Администраторы банков в большей степени, чем администраторы промышленных корпораций, подбираются из членов состоятельных семей, или, точнее говоря, из представителей старых «патрицианских» семей. Е. Бальтзелл пришел к выводу, что для профессиональных управляющих высшие административные должности в промышленных корпорациях более доступны, чем в банковских фирмах [190] . Даже в американском учебнике банковского дела говорится о подборе вице-президентов банков: «Подобно президенту, они приглашаются в банки благодаря состоянию которым они располагают, после того как они добились успеха в какой-нибудь сфере бизнеса. Редко вице-президенты достигают своего положения в результате продвижения по служебной лестнице внутри банка. Исключение представляют те случаи в практике крупных банков, когда они приглашают на должность вице-президентов администраторов мелких банков, с тем чтобы получить клиентуру в лице этих банков. Из сказанного можно сделать вывод о том, что главным критерием при выборе старших администраторов, к сожалению, является их умение привлекать бизнес к банку. Знание банковского дела и личные способности иногда играют небольшую роль в их отборе [191] .

Конечно, бывают случаи, когда на пост президента или председателя банка ставятся наемные администраторы. Но главные акционеры банка сохраняют в своих руках высшую власть над банком, занимая посты вице-председателей или директоров.

Описывая деятельность нью-йоркского «Фэрст нэшнл сити бэнк», журнал «Форчун» обратил внимание своих читателей на тот факт, что административный состав банка отличается знатностью происхождения и глубокими «семейными корнями» в банковском деле. «Председатель банка Джеймс Рокфеллер, — отмечал журнал, — представляет третье поколение семьи, давшей главных администраторов. Председатель административной комиссии Ричард Перкинс — сын того самого Джеймса Перкинса, который занимал (в 30-х годах) пост председателя банка. Старший вице-президент Эбен Пайн — потомок Мозеса Тэйлора, возглавлявшего банк в годы гражданской войны в США. Председатель кредитной комиссии банка — потомок Джона Стерлинга, основавшего адвокатскую фирму «Шерман, Стерлинг энд Райт» и занимавшего в течение 50 лет положение советника банка». Трестовский отдел банка возглавляет Роберт Хогует, которого «украшает» не столько ученая степень, сколько принадлежность к богатой семье, занимающейся «коллекционированием» недвижимой собственности («Хогует риел эстейтс компани») [192] .

Если бы журнал «Форчун» обратился к генеалогии старших администраторов других банков Нью-Йорка, то он обнаружил бы среди них ничуть не меньше людей знатного происхождения, чем в «Фэрст нэшнл сити бэнк». За ними стоят унаследованное богатство и собственность на акции.

Коммерческие банки имеют форму акционерных обществ. Их акции находятся в свободном обращении. Контрольные пакеты акций крупных банков обычно принадлежат небольшой группе семей, связанных между собой родственными или деловыми отношениями. Поскольку банки занимают командные позиции среди других финансовых институтов, вопрос о персональном составе их главных акционеров представляет даже больший интерес, чем вопрос о составе главных акционеров промышленных корпораций.

Впервые сводные данные о крупных акционерах банков были опубликованы в 1963 г. в двух обширных докладах, подготовленных группой экспертов по поручению Райта Патмэна, занимавшего пост председателя банковской комиссии палаты представителей конгресса США. Первый из докладов — так называемый доклад Патмэна — содержит данные о крупных акционерах 200 крупнейших банков [193] . Другой доклад дает сведения об акционерах 40 банковских холдинговых компаний [194] . Материалы для обоих докладов были собраны сотрудниками Управления федеральной резервной системы по одному и тому же методу. Для каждого банка и холдинговой компании даются сведения о 20 крупнейших держателях акций, в числе которых фигурируют отдельные лица, страховые и инвестиционные компании, маклерские фирмы и банковские «номины», кодированные названия сгруппированных пакетов акций, находящихся под управлением трестовских отделов банков.