Аполлодор улыбнулся:

— Не знаю. Я ведь не был там, я рассказываю с чужих слов...

— С чужого вранья! — Маргарита дерзко, озорно фыркнула. Аполлодор снова улыбнулся ей, даже и ласково...

— А Цезарь? — спросила она. — Расскажи мне с чужого вранья какую-нибудь басню о благородстве Цезаря!..

— Пожалуйста! Мне говорили, будто кто-то, тот же Акила, Потин или Теодот, подал Цезарю кольцо Помпея, на печатке кольца был вырезан лев. Цезарь взял кольцо и заплакал...

— Но это, возможно, и не басня, — сказала Маргарита серьёзно. — Максим писал, что единственная дочь Цезаря была женой Помпея, она умерла. Может быть, Цезарь вспомнил её и потому заплакал... Но почему Цезарь не покидает Египет, хотела бы я знать!..

— Потому что ему интересно беседовать с Максимом, — Аполлодор улыбался. — У тебя ведь нет войска, а у Цезаря есть...

— Я знаю, что совсем небольшое... В Александрии больше... И зачем Цезарь вдруг станет помогать мне?

— Затем, что царь, твой брат, царица, явно склоняется к нежеланию платить Риму долги своего отца!

— Вот об этом я не знала!

— Твой брат стоит перед выбором: или заплатить долги, то есть опустошить казну окончательно и настроить против себя не только александрийцев, но и прочих египтян, потому что ведь ему придётся увеличить налоги; или отказаться платить Риму, опереться на содействие народа, пообещать снижение налогов, сделаться своего рода народным правителем! Выбрать второе — весьма соблазнительно!.. Что же касается армии, то римские легионы закалены в битвах последних лет, а Египет давно не вёл никаких войн! Вот и подумай, царица, за кем останется победа при столкновении двух армий!..

— А долги?

Аполлодор имел в своей натуре чудной навык: ласково улыбаться. Она не всегда понимала, почему он вдруг ласково улыбается. Но всегда его улыбка производила впечатление совершенно искренней...

— Долги заплатит новая правительница Египта!..

— Угу! — Маргарита снова сделалась дерзкой и скептической. — А потом мне же придётся уве-ли-и-чивать налоги! — Она нарочито растягивала певучее слово «увеличивать»... — А потом все возненавидят меня. А потом пойдут восстания, одно за другим. А потом меня случайно убьют во время какого-нибудь весёлого народного египетского бунта! И тут опять явятся римские войска и Египет станет римской провинцией, как Сирия, Иудея и разные там Галлии!..

— Царица страшно умна! — Аполлодор состроил насмешливую, но ласковую гримасу. — Однако я бы внёс поправки, некоторые!.. Ты, царица, платишь долги; налоги, соответственно, вырастают. Но Цезарь оставляет в Египте какое-то количество опытных римских солдат и ты обретаешься под надёжной защитой! Цезарь же, без сомнения, взойдёт на самую высокую ступень власти. А далее?.. Может быть, именно тебе удастся освободить Египет от власти Рима, но не посредством кровопролитий, а через переговоры, искусно поведённые, через дипломатию...

— Через очень духовную связь с Римом!

— Ты иронизируешь, царица, а между тем слишком многое зависит от тебя. То есть, по сути, всё зависит от тебя! Ты даже можешь помириться со своим братом и вместе с ним встать против Рима...

— А подумать я могу? Есть у меня время? — Теперь она говорила с вызовом.

— Завтра я привезу тебе кое-какие сочинения Цезаря, он ведь писатель. Тебе, я полагаю, будет интересно прочесть...

Она откинулась на спинку стула и нарочито раскинула руки, рукава скользнули к плечам:

— Снова читать! — Она тянула слова насмешливо и нарочито плачуще. Затем сказала серьёзно: — Ты знаешь, в детстве я любила читать, любила учиться, но теперь книги вызывают у меня настоящее чувство ужаса, потому что они как будто стремятся заменить собою жизнь!..

— Но ведь чтение и писание книг — это разновидность жизни!..

— Не перебивай меня, я потеряю нить... Ты не понимаешь! Всякий раз, когда я иду, устремляюсь навстречу жизни, иду в жизнь, в эту настоящую, в эту живую жизнь, и вдруг на моём пути вырастает, будто гадкое сорное растение, какой-нибудь папирус или пергамен, и состроив мне издевательскую мину, принимается выдавать себя за жизнь, за жизнь, в которую я так стремлюсь!..

Она говорила страстно. Заметила, что он внимательно слушает...

— Моя царица — поэтическое существо! Никто не принуждает тебя читать сочинения Цезаря...

— Привези мне их завтра же!..

Аполлодор владел одной из лучших в Александрии частных, домашних библиотек. На александрийском книжном рынке, где он был завсегдатаем, ему знаком был каждый переписчик, каждый библиопол — книгопродавец. Он обменивался интересными сочинениями с другими александрийскими интеллектуалами; первым узнавал о продаже интересных книг из чьей-нибудь известной ему домашней, семейной библиотеки... Эта любовь к чтению и собиранию книг являлась наследственной в его семье. Как ни странно, первой среди родных Аполлодора проявила интерес к чтению и писанию бабушка его по матери; она с юности до глубокой старости покупала труды философов и поэтов; и сама переводила на литературный греческий язык поэмы и философские трактаты сирийцев и иудеев... Разумеется, появление на александрийском книжном рынке последней новинки — двух сочинений Гая Юлия Цезаря — «Bellum Gallicum» и «Bellum Civile» — произвело на книголюбивых столичных интеллектуалов сильнейшее впечатление. По-латыни читали они все, так что тексты не нуждались в переводе. «Галльскую войну» и «Гражданскую войну» покупали за большие деньги, передавали из рук в руки, зачитывали в короткое время до предельной степени ветхости. Уже все знали также, что за первыми двумя книгами «Гражданской войны» должно последовать продолжение. Ходили слухи, будто Цезарь не расстаётся с записными книжками даже в воинском лагере!.. [42]