Шрифт:
Гетеры появились в зале, украшенном гирляндами из цветов, под звуки авлосов [84] . Впереди шли два юных музыканта, выводивших трели Дионисова гимна. За ними парами входили гетеры.
Пирующие встретили этот парад красоты бурными и восхищёнными возгласами: где-то раздались рукоплескания, где-то зазвучали слова изысканных приветствий.
Большинство гетер были в тончайших одеждах светлых тонов, сквозь которые проступали соблазнительные очертания совершенных по красоте фигур. Длинные хитоны, помимо своей прозрачности, имели ещё длинные разрезы на бёдрах. У иных красавиц эти разрезы были до самой талии. Многие из гетер развязали тесёмки хитона на одном плече: полуобнажённость плеч и груди подсказывала пирующим мужчинам об их доступности для интимных ласк.
[84] Авлос– музыкальный инструмент, похожий на гобой или свирель. Исполнитель играл обычно одновременно на двух авлосах.
Гетеры держали в руках венки из цветов. Каждая приглядывалась к возлежавшим за столами гостям, выбирая того, с кем ей было бы приятно провести вечер, а может, и ночь, если остроумие и щедрость её избранника проявятся с полным блеском. Скучных и скупых женщины, как правило, избегали.
Одна из гетер, высокая и статная, с изысканной, пышной причёской, сразу направилась к устроителям застолья и спросила у них, за каким столом возлежит афинянин Фемистокл. Ей указали стол. Подойдя к нему, гетера без всякого смущения окинула взглядом троих мужчин. Один из них выделялся богатой одеждой и тщательно завитой шевелюрой. Это был Адимант.
– Привет тебе, Адимант!
– сказала гетера коринфянину, которого хорошо знала.
– Я ищу Фемистокла.
– Это я.
– Фемистокл вежливо придвинул гетере стул со спинкой.
– Меня зовут Гермонасса, - представилась женщина и возложила венок из белых роз на голову Фемистокла.
– Красивое имя.
Фемистокл представил Гермонассе Эвенета.
– Так это ты и есть Эвенет, сын Карена!
– с долей изумлённого восхищения воскликнула гетера.
– Я наслышана о тебе! Вернее, о твоей храбрости на поле битвы. Жаль, у меня нет ещё одного венка…
Красавица помедлила, думая, затем грациозно поднялась со стула и мягко поцеловала спартанца в губы.
– Это тебе вместо венка, - улыбнулась она, вновь усаживаясь.
Эвенет зарделся от удовольствия.
– Гермонасса, а меня ты не хочешь порадовать поцелуем?
– спросил Адимант, протянув гетере чашу с вином.
– Тебя?
– Женщина брезгливо повела красивыми длинными бровями.
– С какой стати? Ты же мошенник и трус!
Она взяла чашу из руки Адиманта и поставила её на стол, не сделав ни глотка.
– Фи! Какая ты сегодня вульгарная!
– поморщился Адимант.
– Я удивляюсь, как это коринфяне выдвинули тебя в стратеги!
– продолжила Гермонасса с возмущением в голосе.
– Подозреваю, что здесь не обошлось без подкупа. В результате - завитый, напудренный шакал восседает в обществе двух львов. Смешно и грустно!
На красиво очерченных алых устах гетеры появилась грустная улыбка.
– Пощади его, прекрасная Гермонасса, - вмешался Фемистокл.
– Заседая в синедрионе, он дал немало полезных советов. В конце концов, Адимант делает вместе с нами общее дело.
– Адимант может с лёгкостью предать любое общее дело, - жёстко промолвила Гермонасса.
– Мне ли не знать этого пройдоху!
На лице Адиманта появились красные пятна от еле сдерживаемого гнева. Если бы не Фемистокл, сумевший-таки перевести застольную беседу в иное русло, то этот гнев неминуемо излился бы на смелую гетеру потоком бранных слов.
Гермонасса оказалась необычайно остроумной собеседницей. При этом она была настроена непримиримо против персов, что было сразу же подмечено Фемистоклом. Он осведомился о причине такой непримиримости. Оказалось, что семья Гермонассы была родом из города Клазомены, жестоко пострадавшего в пору Ионийского [85] восстания. Девушке, её родителям и брату пришлось искать пристанище в Коринфе, спасаясь от мести варваров, принудивших Ионию к покорности после долгой и упорной войны.
[85] Иония– область в Малой Азии на берегу Эгейского моря, была населена греками-ионийцами.
Со временем отец и брат Гермонассы получили коринфское гражданство за храбрость, проявленную на войне. Стала гражданкой и Гермонасса. Однако красавица-гетера жила мечтой когда-нибудь вернуться на свою прежнюю родину. Она прекрасно понимала, что это возможно только в случае победы эллинов над персидским царём.
В основном об этом и шёл разговор за столом. Вернее, Гермонасса всякий раз возвращалась к этой теме вопреки всем попыткам Адиманта поговорить о живописи, музыке и поэзии. Видя, что ему не удастся уговорить упрямую гетеру сыграть на кифаре [86] или продекламировать что-нибудь из мелической лирики, Адимант в порыве раздражения сказал:
[86] Кифара– струнный щипковый инструмент, имел деревянный корпус с прямыми или фигурными очертаниями. По бокам имелись две стойки, слегка изогнутые, соединённые наверху перекладиной. К корпусу крепились струны. Число струн колебалось от 4 до 12.
– Твоя кипучая ненависть к персидскому царю, Гермонасса, не умаляет его могущества и не прибавляет мощи Коринфскому союзу. К чему эти разговоры об отвоевании ионии у персов, если у эллинов даже для собственной защиты не хватает сил!
– Не сил у вас не хватает, а единства и храбрости!
– резко промолвила женщина, смерив Адиманта презрительным взглядом.
– Мне известно, что Скопады пожаловали сюда, дабы убедить вождей Коринфского союза оказать им военную помощь против варваров. Но похоже, что просьбы фессалийцев ушли как вода в песок!