Старому Генриху дорого приходится платить за свое пренебрежительное отношение к ней, подумал он цинично, когда Мария извлекла из нее чек на тысячу крон.

— Его величество просил меня пояснить вам, что это всего лишь на карманные расходы и на самые безотлагательные нужды, — весело закончил Томас.

Мария смотрела на листок бумаги с пристальным вниманием.

— Тридцать сребреников…

Ее шепот едва достиг ушей Томаса, и он вспыхнул до корней волос. Господи, еще не хватает, чтобы она устроила сцену!

Но она спокойно положила бумагу на стол.

— Как предусмотрительно со стороны отца.

Чтобы побыстрее преодолеть напряженный момент, Томас быстро вручил ей другой сверток.

— А это от моей сестры со всей любовью.

В нем оказалось бриллиантовое кольцо, и на этот раз радость Марии была неподдельной. Она всегда любила хорошие драгоценности и так долго была их лишена. Надев кольцо на палец, она поворачивала руку и так и эдак, чтобы солнце заиграло на камне мириадами искр.

— Вы передадите ей… передайте им обоим, как я была довольна.

— У вас будет возможность сделать это самой, леди Мария. Их величества собираются посетить Хакни-Мэнор и надеются, что вы присоединитесь к ним там.

— Но я не могу видеть их! Пока не… — оборвала себя Мария, в отчаянии кусая губы. Как объяснить этому любезному молодому человеку, что последние остатки ее гордости улетучатся, если ей придется предстать перед отцом и мачехой в тех отрепьях, которые составляют ее гардероб?

По счастью, Томас хорошо разбирался в женской психологии еще со времен, когда под стол пешком ходил, и ему не составило труда понять причину ее замешательства. С непревзойденным тактом он весело заметил:

— Миледи, мне осталось выполнить последнее поручение. Король и королева понимают, что в той уединенной жизни, которую вы вели последнее время, у вас не было возможности обновить свой гардероб. Поэтому они поручили мне составить список ваших пожеланий. Я перешлю его в Лондон и обещаю, что все необходимое будет доставлено вам до того, как вы отправитесь на эту встречу. А теперь я покину вас, чтобы вы могли заняться делом, самым подходящим для женщины.

Он не торопясь вышел в сад, а Мария села, чувствуя слабость в ногах от всех ошеломляющих событий последнего часа. Прекрасная лошадь, значительная сумма денег, дорогое кольцо, а теперь еще и карт-бланш на новый гардероб! Хороший, откормленный золотой телец был принесен в жертву ради возвращения блудной дочери!

Вымученная улыбка тронула ее губы, одна из тех, что непременно огорчила бы Чапуиза. Потом она начала писать с тем жадным блеском в глазах, который живо напоминал ее деда, Генриха Седьмого.

Через некоторое время со списком в руках она отправилась на поиски Сеймура и нашла его в укромном уголке сада с Елизаветой на коленях, слушающей необычайно красочную и, очевидно, полностью захватывающую ее сказку, ибо ее глаза как магнитом были притянуты к красивому лицу, склонившемуся над ней. Мария издали наблюдала за ним, чувствуя, как в ее сердце поднимается боль. Но это же абсурдно — ревновать к трехлетнему ребенку! Или эта сцена вызвала в ней ностальгические воспоминания о другом мужчине, так похожем на этого, который тоже когда-то баюкал в своих руках золотоволосую девочку?

Потом Бесс увидела ее, и Сеймур вскочил на ноги.

— Послушайте, я сотворил чудо. Мне удалось успокоить эту маленькую мегеру на целых пять минут. Нет, дорогая, — сказал он, когда Бесс потребовала завершить рассказ. — Ты еще увидишь своего дядюшку Томаса позднее. — Он заохал от притворной боли, когда девочка в наказание дернула его за бороду, потом улыбнулся Марии: — Вот уж истинный отпрыск Тюдоров. За что она ухватилась, того уж не отдаст.

— Бесс, веди себя прилично, — одернула девочку Мария.

Непривычная для Марии резкость подсказала ему, что он что-то сделал не так, и он опустил ребенка на землю, подтолкнув ее к няне.

— Бедное маленькое создание, — проговорил он с добротой в голосе и тут же понял, что опять сплоховал.

Поджав губы, Мария протянула ему список, и, когда он торопливо пробежал его глазами, брови его поползли вверх. Пресвятая Дева Мария, она поняла предложение слишком уж буквально! Эти многочисленные пожелания лишат Генриха многих полновесных монет, и Томас подавил усмешку, представив себе взбешенное лицо короля, когда ему предъявят окончательный счет. Он посмотрел теперь на Марию с возросшим уважением. Он и сам знал, как заключать выгодные сделки.