Стихотворения и поэмы
вернуться

Толстой Алексей Константинович
Шрифт:

Василий Шибанов

Князь Курбский от царского гнева бежал, С ним Васька Шибанов, стремянный [16] .Дороден был князь. Конь измученный пал. Как быть среди ночи туманной?Но рабскую верность Шибанов храня,Свого отдает воеводе коня: «Скачи, князь, до вражьего стану, Авось я пешой не отстану».И князь доскакал. Под литовским шатром Опальный сидит воевода,Стоят в изумленье литовцы кругом, Без шапок толпятся у входа,Всяк русскому витязю честь воздает;Недаром дивится литовский народ, И ходят их головы кругом: «Князь Курбский нам сделался другом».Но князя не радует новая честь, Исполнен он желчи и злобы;Готовится Курбский царю перечесть Души оскорбленной зазнобы [17] :«Что долго в себе я таю и ношу,То все я пространно к царю напишу, Скажу напрямик, без изгиба, За все его ласки спасибо».И пишет боярин всю ночь напролет, Перо его местию дышит,Прочтет, улыбнется, и снова прочтет, И снова без отдыха пишет,И злыми словами язвит он царя,И вот уж, когда занялася заря, Поспело ему на отраду Послание, полное яду.Но кто ж дерзновенные князя слова Отвезть Иоанну возьмется?Кому не люба на плечах голова, Чье сердце в груди не сожмется?Невольно сомненья на князя нашли...Вдруг входит Шибанов в поту и в пыли: «Князь, служба моя не нужна ли? Вишь, наши меня не догнали!»И в радости князь посылает раба, Торопит его в нетерпенье:«Ты телом здоров, и душа не слаба. А вот и рубли в награжденье!»Шибанов в ответ господину: «Добро!Тебе здесь нужнее твое серебро, А я передам и за муки Письмо твое в царские руки».Звон медный несется, гудит над Москвой; Царь в смирной одежде [18] трезвонит;Зовет ли обратно он прежний покой Иль совесть навеки хоронит?Но часто и мерно он в колокол бьет,И звону внимает московский народ, И молится, полный боязни, Чтоб день миновался без казни.В ответ властелину гудят терема, Звонит с ним и Вяземский [19] лютый,Звонит всей опрични кромешная тьма, И Васька Грязной, и Малюта,И тут же, гордяся своею красой,С девичьей улыбкой, с змеиной душой, Любимец звонит Иоаннов, Отверженный богом Басманов.Царь кончил; на жезл опираясь, идет, И с ним всех окольных [20] собранье.Вдруг едет гонец, раздвигает народ, Над шапкою держит посланье.И спрянул с коня он поспешно долой,К царю Иоанну подходит пешой И молвит ему, не бледнея: «От Курбского князя Андрея!»И очи царя загорелися вдруг: «Ко мне? От злодея лихого?Читайте же, дьяки, читайте мне вслух Посланье от слова до слова!Подай сюда грамоту, дерзкий гонец!»И в ногу Шибанова острый конец Жезла своего он вонзает, Налег на костыль – и внимает:«Царю, прославляему древле от всех, Но тонущу в сквернах обильных!Ответствуй, безумный, каких ради грех Побил еси добрых и сильных?Ответствуй, не ими ль, средь тяжкой войны,Без счета твердыни врагов сражены? Не их ли ты мужеством славен? И кто им бысть верностью равен?Безумный! Иль мнишись бессмертнее нас, В небытную ересь прельщенный?Внимай же! Приидет возмездия час, Писанием нам предреченный,И аз, иже [21] кровь в непрестанных бояхЗа тя [22] , аки воду, лиях [23] и лиях, С тобой пред судьею [24] предстану!» — Так Курбский писал к Иоанну.Шибанов молчал. Из пронзенной ноги Кровь алым струилася током,И царь на спокойное око слуги Взирал испытующим оком.Стоял неподвижно опричников ряд;Был мрачен владыки загадочный взгляд, Как будто исполнен печали; И все в ожиданье молчали.И молвил так царь: «Да, боярин твой прав, И нет уж мне жизни отрадной,Кровь добрых и сильных ногами поправ, Я пес недостойный и смрадный!Гонец, ты не раб, но товарищ и друг,И много, знать, верных у Курбского слуг, Что выдал тебя за бесценок! Ступай же с Малютой в застенок!»Пытают и мучат гонца палачи, Друг к другу приходят на смену:«Товарищей Курбского ты уличи, Открой их собачью измену!»И царь вопрошает: «Ну что же гонец?Назвал ли он вора друзей наконец?» «Царь, слово его все едино: Он славит свого господина!»День меркнет, приходит ночная пора, Скрыпят у застенка ворота,Заплечные [25] входят опять мастера, Опять зачалася работа.«Ну, что же, назвал ли злодеев гонец?»«Царь, близок ему уж приходит конец, Но слово его все едино, Он славит свого господина:«О князь, ты, который предать меня мог За сладостный миг укоризны,О князь, я молю, да простит тебе бог Измену твою пред отчизной!Услышь меня, боже, в предсмертный мой час.Язык мой немеет, и взор мой угас, Но в сердце любовь и прощенье, Помилуй мои прегрешенья!Услышь меня, боже, в предсмертный мой час, Прости моего господина!Язык мой немеет, и взор мой угас, Но слово мое все едино:За грозного, боже, царя я молюсь,За нашу святую, великую Русь, И твердо жду смерти желанной!» Так умер Шибанов, стремянный.

16

Стремянный – сопровождавший барина слуга-конюх.

17

Зазнобы – здесь: печали, огорчения.

18

Смирная одежда – траурная.

19

Вяземский, Грязной, Малюта, Басманов – известные опричники.

20

Окольные – приближенные.

21

Аз, иже – я, который.

22

За тя – за тебя.

23

Лиях – лил.

24

Судья – Бог.

25

Заплечные... мастера – палачи.

1840-е годы

Богатырь

По русскому славному царству,На кляче разбитой верхом,Один богатырь разъезжаетИ взад, и вперед, и кругом.Покрыт он дырявой рогожей,Мочалы вокруг сапогов,На брови надвинута шапка,За пазухой пеннику штоф.«Ко мне, горемычные люди,Ко мне, молодцы, поскорей!Ко мне, молодицы и девки, —Отведайте водки моей!»Он потчует всех без разбору,Гроша ни с кого не берет,Встречает его с хлебом-солью,Честит его русский народ.Красив ли он, стар или молод —Никто не заметил того;Но ссоры, болезни и голодПлетутся за клячей его.И кто его водки отведал,От ней не отстанет никак,И всадник его провожаетУслужливо в ближний кабак.Стучат и расходятся чарки,Трехпробное льется вино,В кабак, до последней рубахи,Добро мужика снесено.Стучат и расходятся чарки,Питейное дело растет,Жиды богатеют, жиреют,Беднеет, худеет народ.Со службы домой воротилсяВ деревню усталый солдат;Его угощают родные,Вкруг штофа горелки сидят.Приходу его они рады,Но вот уж играет вино,По жилам бежит и струитсяИ головы кружит оно.«Да что, – говорят ему братья, —Уж нешто ты нам и старшой?Ведь мы-то трудились, пахали,Не станем делиться с тобой!»И ссора меж них закипела,И подняли бабы содом;Солдат их ружейным прикладом,А братья его топором!Сидел над картиной художник,Он Божию матерь писал,Любил как дитя он картину,Он ею и жил и дышал;Вперед подвигалося дело,Порой на него с полотнаС улыбкой святая глядела,Его ободряла она.Сгрустнулося раз живописцу,Он с горя горелки хватил —Забыл он свою мастерскую,Свою Богоматерь забыл.Весь день он валяется пьяныйИ в руки кистей не берет —Меж тем, под рогожею, всадникНа кляче плетется вперед.Работают в поле ребята,И градом с них катится пот,И им, в умилении, всадникОрленый свой штоф отдает.Пошла между ними потеха!Трехпробное льется вино,По жилам бежит и струитсяИ головы кружит оно.Бросают они свои сохи,Готовят себе кистени,Идут на большую дорогу,Купцов поджидают они.Был сын у родителей бедных;Любовью к науке влеком,Семью он свою оставляетИ в город приходит пешком.Он трудится денно и нощно,Покою себе не дает,Он терпит и голод и холод,Но движется быстро вперед.Однажды, в дождливую осень,В одном переулке глухом,Ему попадается всадникНа кляче разбитой верхом.«Здорово, товарищ, дай руку!Никак, ты, бедняга, продрог?Что ж, выпьем за Русь и науку!Я сам им служу, видит бог!»От стужи иль от голодухиПрельстился на водку и ты —И вот потонули в сивухеРодные, святые мечты!За пьянство из судной управыПовытчика выгнали раз;Теперь он крестьянам на сходкеЧитает подложный указ.Лукаво толкует свободуИ бочками водку сулит:«Нет боле оброков, ни барщин;Того-де закон не велит.Теперь, вишь, другие порядки.Знай пей, молодец, не тужи!А лучше чтоб спорилось дело,На то топоры и ножи!»А всадник на кляче не дремлет,Он едет и свищет в кулак;Где кляча ударит копытом,Там тотчас стоит и кабак.За двести мильонов РоссияЖидами на откуп взята —За тридцать серебряных денегОни же купили Христа.И много Понтийских Пилатов,И много лукавых ИудОтчизну свою распинают,Христа своего продают.Стучат и расходятся чарки,Рекою бушует вино,Уносит деревни и селаИ Русь затопляет оно.Дерутся и режутся братья,И мать дочерей продает,Плач, песни, и вой, и проклятья —Питейное дело растет!И гордо на кляче гарцуетТеперь богатырь удалой;Уж сбросил с себя он рогожу,Он шапку сымает долой:Гарцует оглоданный остов,Венец на плешивом челе,Венец из разбитых бутылокБлестит и сверкает во мгле.И череп безглазый смеется:«Призванье мое свершено!Недаром же им достаетсяМое даровое вино!»

1849

Грешница

1

Народ кипит, веселье, хохот,Звон лютней и кимвалов грохот,Кругом и зелень, и цветы,И меж столбов, у входа дома,Парчи тяжелой переломыТесьмой узорной подняты;Чертоги убраны богато,Везде горит хрусталь и злато,Возниц и коней полон двор;Теснясь за трапезой великой,Гостей пирует шумный хор.Идет, сливаяся с музыкой,Их перекрестный разговор.Ничем беседа не стеснима,Они свободно говорятО ненавистном иге Рима,О том, как властвует Пилат,О их старшин собранье тайном,Торговле, мире, и войне,И Муже том необычайном,Что появился в их стране.

2

«Любовью к ближним пламенел,Народ смиренью Он учил,Он все законы МоисеяЛюбви закону подчинил;Не терпит гнева Он, ни мщенья,Он проповедует прощенье,Велит за зло платить добром;Есть неземная сила в нем,Слепым Он возвращает зренье,Дарит и крепость и движеньеТому, кто был и слаб и хром;Ему признания не надо,Сердец мышленье отперто,Его пытующего взглядаЕще не выдержал никто.Целя недуг, врачуя муку,Везде Спасителем он был,И всем простер благую руку,И никого не осудил.То, видно, Богом Муж избранный!Он там, по онпол Иордана,Ходил как посланный небес,Он много там свершил чудес,Теперь пришел Он, благодушный,На эту сторону реки,Толпой прилежной и послушнойЗа ним идут ученики».

3

Так гости, вместе рассуждая,За длинной трапезой сидят;Меж ними, чашу осушая,Сидит блудница молодая;Ее причудливый нарядНевольно привлекает взоры,Ее нескромные уборыО грешной жизни говорят;Но дева падшая прекрасна;Взирая на нее, наврядПред силой прелести опаснойМужи и старцы устоят:Глаза насмешливы и смелы,Как снег Ливана, зубы белы,Как зной, улыбка горяча;Вкруг стана падая широко,Сквозные ткани дразнят око,С нагого спущены плеча.Ее и серьги и запястья,Звеня, к восторгам сладострастья,К утехам пламенным зовут,Алмазы блещут там и тут,И, тень бросая на ланиты,Во всем обилии красы,Жемчужной нитью перевиты,Падут роскошные власы;В ней совесть сердца не тревожит,Стыдливо не вспыхает кровь,Купить за злато всякий можетЕе продажную любовь.И внемлет дева разговорам,И ей они звучат укором;Гордыня пробудилась в ней,И говорит с хвастливым взором:«Я власти не страшусь ничьей;Заклад со мной держать хотите ль?Пускай предстанет ваш Учитель,Он не смутит моих очей!»

4

Вино струится, шум и хохот,Звон лютней и кимвалов грохот,Куренье, солнце и цветы;И вот к толпе, шумящей праздно,Подходит Муж благообразный;Его чудесные черты,Осанка, поступь и движенья,Во блеске юной красоты.Полны огня и вдохновенья;Его величественный видНеотразимой дышит властью,К земным утехам нет участья,И взор в грядущее глядит.То Муж на смертных непохожий,Печать избранника на Нем,Он светел, как архангел БожийКогда пылающим мечомВрага в кромешные оковыОн гнал по манию Иеговы.Невольно грешная женаЕго величьем смущенаИ смотрит робко, взор понизив,Но, вспомня свой недавный вызов,Она с седалища встаетИ, стан свой выпрямивши гибкийИ смело выступив вперед,Пришельцу с дерзкою улыбкойФиал шипящий подает.«Ты тот, что учит отреченьюНе верю твоему ученью,Мое надежней и верней!Меня смутить не мысли ныне,Один скитавшийся в пустыне,В посте проведший сорок дней!Лишь наслажденьем я влекома,С постом, с молитвой незнакома,Я верю только красоте,Служу вину и поцелуям,Мой дух тобою не волнуем,Твоей смеюсь я чистоте!»И речь ее еще звучала,Еще смеялася она,И пена легкая винаПо кольцам рук ее бежала,Как общий говор вкруг возник,И слышит грешница в смущенье:«Она ошиблась, в заблужденьеЕе привел Пришельца лик —То не учитель перед нею,То Иоанн из Галилеи,Его любимый ученик!»

5

Небрежно немощным обидамВнимал он девы молодой,И вслед за ним с спокойным видомПодходит к храмине другой.В его смиренном выраженьеВосторга нет, ни вдохновенья,Но мысль глубокая леглаНа очерк дивного чела.То не пророка взгляд орлиный,Не прелесть ангельской красы,Делятся на две половиныЕго волнистые власы;Поверх хитона упадая,Одела риза шерстянаяПростою тканью стройный рост,В движеньях скромен он и прост;Ложась вкруг уст его прекрасных,Слегка раздвоена брада,Таких очей благих и ясныхНикто не видел никогда.И пронеслося над народомКак дуновенье тишины,И чудно благостным приходомСердца гостей потрясены.Замолкнул говор. В ожиданьеСидит недвижное собранье,Тревожно дух переводя.И Он, в молчании глубоком,Обвел сидящих тихим окомИ, в дом веселья не входя,На дерзкой деве самохвальнойОстановил свой взор печальный.

6

И был тот взор как луч денницы,И все открылося Ему,И в сердце сумрачном блудницыОн разогнал ночную тьму;И всё, что было там таимо,В грехе что было свершено,В ее глазах неумолимоДо глубины озарено;Внезапно стала ей понятнаНеправда жизни святотатной,Вся ложь ее порочных дел,И ужас ею овладел.Уже на грани сокрушенья,Она постигла в изумленье,Как много благ, как много силГосподь ей щедро подарилИ как она восход свой ясныйГрехом мрачила ежечасно;И, в первый раз гнушаясь зла,Она в том взоре благодатномИ кару дням своим развратным,И милосердие прочла.И, чуя новое начало,Еще страшась земных препон,Она, колебляся, стояла...И вдруг в тиши раздался звонИз рук упавшего фиала...Стесненной груди слышен стон,Бледнеет грешница младая,Дрожат открытые уста,И пала ниц она, рыдая,Перед святынею Христа.