Шрифт:
— Смотри, что сейчас будет. Только не ори!
Но Владислава все-таки вскрикнула, потому что в эту самую минуту рядом послышался знакомый голос:
— Всем стоять!
39
Они здесь были. Лясота почувствовал это до того, как увидел следы копыт.
Последние два часа он бежал. Ноги несли быстро, тело обрело легкость и силу. Все то, что так долго хранилось, как в запечатанном сосуде, в его душе, теперь вырвалось на волю. Сила бурлила в нем и требовала выхода. Сила ведьмака. И он не бежал — летел на невидимых крыльях.
Он чувствовал след колдуна. Его тянуло за ним, как на невидимой привязи. Михаил Чарович. Теперь, когда Силы вернулись, ведьмак знал своего врага. И не колебался ни секунды.
Ему не было нужды готовить факел, ведьмачье зрение позволяло легко ориентироваться под землей. Ход оказался глубже, чем он думал. С каждым шагом на него все сильнее наваливался груз веков. Простые люди в этом месте чувствовали лишь страх, но наделенные Силой — ведьмаки, колдуны, волхвы — различали и чувства, этот страх вызывающие: гнев, отчаяние, зависть…
Прежде чем шагнуть в провал пещеры, Лясота несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Там, внутри, люди. Девять… нет, одиннадцать человек. Десять мужчин — один из них его главный враг — и она, Владислава. Та, которой впору придется его перстенек. Только бы она согласилась его принять! Только бы сказанное ее отцом оказалось правдой!
А еще он чувствовал смерть. Она была повсюду. В земле, по которой ступал. В воздухе, которым дышал. Даже в струящейся мимо воде. Врата в иной мир были вратами смерти. Сюда в разное время приходили разные люди — и все они умерли, усиливая чары этого места. И тот, кто лежал на пороге… Нет, пока лучше не думать, что будет, если он сойдет со своего места.
Впереди показался свет факелов. Еще раньше он угадал присутствие живых людей и прибавил шагу. Левая рука касалась стены, правая легла на рукоять пистолета. Нет, пожалуй, стрелять не стоит, в такой тесноте от грохота выстрела запросто можно оглохнуть. Его собственный слух — ерунда. Но если пострадает Владислава…
Вот и пещера. Глаз вмиг охватил ее всю. Михаила Чаровича сбоку у стены, копающегося в своем саквояже, от которого прямо-таки разило колдовством. Рядом с ним — бледную как смерть, осунувшуюся Владиславу, бессильно привалившуюся к камням. И у самых врат — люди. Люди, пытающиеся их открыть без всяких чар. Люди, не ведающие, что творят. Люди никогда не задумываются о последствиях.
Пистолет был давно заряжен, и Лясота взвел курки. Будь что будет! Припугнуть не мешает.
— Всем стоять!
Его появление наделало шуму. Окружившие врата люди попятились. Смутно знакомый парень от неожиданности выронил топор, чудом не попав себе по ноге. Стоявший рядом с ним Тимофей Хочуха расплылся в хищной улыбке.
— Надо же, кого ветром занесло! Ну добро пожаловать, молодец!
Он двинулся вперед, и Лясота дернул рукой.
— Стоять! Всем отойти на три шага назад.
— А чего это мы должны какого-то каторжанина слушаться? — протянул Степка Разиня, не спеша поднимая топор. — Небось себе все захапать хочешь?
— Всем отойти, — холодно повторил Лясота. — Именем инквизиции!
— Ой-ой, напужал, аж поджилки трясутся! — заблажил Тимофей Хочуха. — Сам отойди, коли жить хочешь.
— С тобой, что ли? — скривился Лясота. — Нака-ся выкуси, — сложил пальцы во всем известный жест.
— Ну все, — рассвирепел атаман. — Ты напросился! Взять его, ребята!
Разбойники двинулись на пришельца. Девять против одного. Тимофей Хочуха был впереди. Этот парень украл у него Силу, лишил атамана возможности колдовать, превратив в обычного человека, и удача тут же отвернулась от разбойников. Случилось чудо — их враг был здесь. Один. И был шанс поквитаться. Правда, у него был пистолет, но неужели он станет палить вот так, в упор? В душе бывший атаман уже предвкушал веселье — что и как он сделает со своим врагом, как станет его жечь, колоть, тянуть жилы… А и пусть стреляет! В пистолете-то всего одна пуля. Одного убьет, так остальные на нем живого места не оставят. Нет, если не дурак, стрелять не станет.
Он и не стал. Вместо этого повел рукой — и пронесшийся по пещере ветер сорвал с факелов пламя, швыряя его в людей. Разбойники закричали, роняя топоры и сабли. Призрачный огонь пронесся над их головами, опалив шапки и волосы. Пещера погрузилась во мрак. Лишь над головой Михаила Чаровича как ни в чем не бывало горел факел. Князь торопливо заканчивал приготовления, не обращая внимания на то, что происходит. Время было слишком дорого, чтобы отвлекаться по сторонам. Но отвлечься все-таки пришлось.