– Барон Андре де Водемон полагает, что в твоем лице король Болдуин нашел умного, отважного и преданного человека. Такое сочетание качеств встречается в благородных мужах гораздо реже, чем нам хотелось бы. Мы рассчитываем на тебя, Этьен, а потому вот тебе мой совет – осторожность и еще раз осторожность. Особенно когда речь идет о рыцарях Храма.

– Но ведь папа Калист еще не признал орден и не утвердил его устав? – нахмурился Этьен.

– Что, однако, не мешает королю Болдуину поручать его руководителям разрешение самых сложных дел. Ты всего шесть месяцев на Востоке, благородный Этьен, а Ролан де Бове прожил здесь всю жизнь. У него немало врагов, но и в друзьях он не испытывает недостатка. Не торопись с выводами, шевалье. Ты здесь не одинок. В свите благородного Болдуина немало людей, думающих сходно с тобой.

– Тогда почему король доверяет Ролану больше, чем тебе, благородный Рауль?

– Болдуин де Бурк всего пять лет назад стал королем Иерусалимским, а до этого он семнадцать лет был графом Эдесским. Мы поддержали его после смерти предшественника Болдуина Бульонского, но своими для него пока что не стали. А Ролан де Бове вытащил будущего короля из плена, когда все махнули на него рукой. Такое не забывается, дорогой Этьен, особенно здесь на Востоке.

– Де Бове – пособник дьявола!

– Возможно, – меланхолично заметил Музон, – но не в глазах короля.

Благородный Болдуин взял с собой в Антиохию пятьдесят шевалье и две сотни сержантов, ибо дороги в Святой Земле были отнюдь не безопасны. Этьен попал в число счастливчиков, которым выпала честь сопровождать короля и его младшую дочь, готовящуюся к самому важному в своей жизни шагу. Впрочем, четырнадцатилетняя Алиса не особенно волновалась по поводу предстоящего бракосочетания, зато охотно расточала улыбки молодым людям, роем кружившим вокруг ее кареты. Путешествие прошло без приключений, но в Антиохии король узнал весть, огорчившую его до глубины души. Старый друг и соратник Болдуина Жослен де Куртене попал в руки эмира Балака. Этьену так и не удалось перемолвиться словом с Роланом де Бове, ибо сенешаль храмовников сразу же покинул Антиохию. По слухам, дошедшим до Гранье, король поручил благородному Ролану выяснить, где содержится несчастный граф Эдесский. Зато Этьен познакомился с Владиславом де Русильоном, женихом своей сестры Кристины, занимающим в свите графини Констанции далеко не последнее место. Благородный Владислав отличался высоким ростом и статью, был русоволос и хорош собой, немудрено, что Кристина влюбилась в него без памяти. Девушкам в ее возрасте свойственно ошибаться в людях. Этьена же волновала не столько внешность молодого шевалье, сколько его внутренние качества. Двадцатидвухлетний Владислав, которого окружающие называли просто Владом, успел заслужить славу храброго рыцаря и отчаянного рубаки. Барон де Санлис, с которым Этьена познакомил Рауль де Музон, считал шевалье де Русильона жестоким, наглым и бесчестным головорезом, способным на любую гнусность. Пользуясь положением своего отца, расторопный Влад прибрал к рукам несколько замков, оставшихся без хозяев, после поражения крестоносцев на Кровавом поле, и не раз угрожал расправой своим соседям, в частности самому Санлису, человеку далеко уже немолодому и не склонному к авантюрам. Нельзя сказать, что Этьен сразу и во всем поверил благородному Ги, но его собственные впечатления от встречи с благородным Владом, скорее подтверждали, чем опровергали выводы старого барона.

– А ведь мы знакомы, – засмеялся Влад, небрежно хлопая Этьена по плечу. – Обрати внимание, благородный Рауль на этот шрам над бровью Гранье. Это моих рук дело. Мы с ним не поделили игрушку, а в три года я был очень вспыльчивым человеком.

Этьен, честно говоря, этого происшествия не помнил, хотя знал практически все, и о своем рождении во время осады Антиохии, и о первых годах жизни в Святой Земле. Благородная Эмилия подробно рассказывала сыну о людях, окружавших его отца в крестовом походе, и отзывалась о них только в превосходных степенях. Впрочем, матери Этьена свойственно было преувеличивать достоинства своих знакомых и скрывать их недостатки. Сам Гранье куда трезвее смотрел и на мир, и на людей, его населяющих.

– Я тебя не помню, шевалье, – честно признался Этьен. – Зато очень хорошо помню твою мать, благородную Адель. Надеюсь, она здорова?

– Моя мать погибла десять лет назад, во время осады замка, – неожиданно нахмурился Владислав.

– Прими мои запоздалые соболезнование, шевалье, – искренне огорчился Этьен.

В окружении благородной Констанции подавляющее большинство составляли молодые люди. Объяснялось это не столько юным возрастом наследника, сколько несчастьем, приключившимся в графстве четыре года назад. Почти все благородные рыцари Антиохии полегли в битве вместе с графом Рожером Анжерским. Вот почему так встревожились и благородная Констанция и ее советники, когда узнали о пленении Жослена. Воинственность нового эмира Мардина могла дорого обойтись не только Эдессе, но и Антиохии.

– Коннетабль де Руси отправился в Эдессу, чтобы не допустить там беспорядков до приезда короля, – пояснил Санлис. – Благородному Болдуину придется взять на себя заботу еще об одном графстве.

– Значит, свадьба не состоится, – печально констатировал де Музон. – Во всяком случае, до возвращения отца невесты.

Этьен с легким оттенком зависти отметил, что благородные шевалье из Антиохии одеты побогаче, чем рыцари из свиты короля. Но даже в этой, разодетой в шелка и сукна толпе выделялся Влад де Русильон, пелиссон которого богатством отделки вполне мог поспорить с королевской мантией.

– Земля в Сирии куда плодороднее, чем в Палестине, а здешние портовые города не уступают нашим, – согласился с выводами Гранье Рауль де Музон.

– Так мы отправляемся в Эдессу? – спросил Этьен.

– Ты да, – кивнул шевалье, – а я остаюсь в Антиохии, присматривать за Алисой. Благородный Ги любезно согласился занять мое место в свите короля.

– Я долгое время прожил в тех местах, – вздохнул Санлис. – И надеюсь быть полезным благородному Болдуину в его невеселом путешествии.

– Рад буду продолжить знакомство, барон, – вежливо отозвался Этьен. – А как зовут того рыжего шевалье, который сейчас беседует с Русильоном?

Гранье заинтересовал не столько рыжий громила в пелиссоне из зеленого каирского шелка, сколько черноволосая девушка, которую он нежно обнимал за плечи. Санлис перехватил взгляд собеседника и криво усмехнулся в седые усы:

– Гуго де Сабаль, барон Латтакии, собственной персоной. На редкость дерзкий и неприятный тип. По слухам, он силой принудил вдову Рожера Анжерского благородную Терезу к браку, дабы воспользоваться ее богатым приданным.

– И это сошло ему с рук? – нахмурился Этьен.