– До меня дошло, что благородный Венцелин собирается покинуть Святую Землю и вернуться на родину. Следовало бы поспособствовать ему в этом.

– Каким образом?

– Я получил письмо от сиятельного Михаила, в котором протовестиарий сообщает о приезде в Константинополь полоцких князей, изгнанных со своих земель Мстиславом Киевским. Полоцкие князья просили помощи у басилевса Иоанна, а тот посоветовал им совершить паломничество в Святую Землю и поискать поддержки там. Я полагаю, что нам следует свести князей из далекой Руси с благородным Венцелином. И всячески поспособствовать их союзу.

– Поспособствуй, – усмехнулся Болдуин и, обернувшись к Этьену де Гранье, добавил: – Проверь, шевалье, что за люди там на дороге.

Гишар де Бари был слегка шокирован стремительной атакой, которую предприняли на его небольшой отряд невесть откуда взявшиеся всадники. К счастью, столкновение удалось предотвратить, Этьен в последний момент опознал нурманов и приказал своим людям остановиться. Благородный Гишар почему-то не выразил восторга по поводу встречи с королем Иерусалима, чем привел того в легкое изумление. Болдуин заподозрил неладное и приказал обыскать нурманский обоз и опросить сержантов. Обстоятельства, открывшиеся в результате усилий шевалье де Гранье, привели короля в ярость. Опрошенные сержанты подтвердили, что сопровождают посла графини Алисы в Халеб, и что золоченые доспехи, обнаруженные в телеге, предназначались для Иммамеддина Зенги. Гишар, убоявшийся королевского гнева, признался, что графиня Алиса ищет покровительства коварного атабека.

– Покровительства! – взревел раненным зверем Болдуин. – Ты в своем уме шевалье.

Увы, письмо, отобранное у незадачливого посла, не оставляло никаких сомнений в том, что благородная Алиса действительно искала и ищет защиты у грозного мусульманского владыки от собственного отца. Из допроса шевалье де Бари выяснилось, что эта его поездка в Халеб не первая, и что он уже успел заслужить благосклонность Зенги.

– Значит, атабек готов помочь моей дочери бескорыстно? – холодно спросил Болдуин, глядя на перетрусившего Гишара налитыми кровью глазами.

– Не совсем так, – пролепетал Бари. – Графиня пообещала вернуть халебцам несколько крепостей. Эмир Тимурташ прислал ей письмо…

– К черту Тимурташа, – прорычал Болдуин. – Я собственными руками выпорю эту стерву, торгующую христианской кровью.

– Возможно, твою дочь ввели в заблуждение, – попробовал успокоить короля шевалье де Музон. – В конце концов, она могла растеряться под тяжестью свалившихся на нее невзгод.

– А что в Антиохии не нашлось человека, способного остановить зарвавшуюся дуру?!

О чем думал коннетабль Ле Гуин?!

– Благородная Алиса назначила коннетаблем Санлиса, – подсказал королю Этьен, опросивший сержантов. – Благородный Ричард отстранен ею от власти.

Шевалье де Музону стало нехорошо. Он вдруг почувствовал удушье, словно веревочная петля уже перехватила его шею. Благородный Рауль с большим трудом преодолел свою слабость, ибо место для обморока было явно неподходящим. В том, что затея Санлиса обречена на провал, он не сомневался. Ее волновала собственная судьба. Если благородный Ги живым попадет в руки Болдуина, то ему будет что рассказать взбешенному королю о своих связях с благородными лотарингцами. Волнение старого Музона было замечено Болдуином, который зло спросил у Рауля:

– Что ты дергаешься как еретик на колу?

– Я опасаюсь измены. Вдруг графиня Алиса прикажет закрыть ворота города. Не штурмовать же нам Антиохию во второй раз.

– Пусть только посмеет, – зло процедил сквозь зубы Болдуин.

К счастью, опасения шевалье де Музона по части своеволия королевской дочери не оправдались. Благородный Болдуин не отказал себе в удовольствии въехать в притихший город в позолоченных доспехах, предназначавшихся Алисой для атабека Зенги. У ворот цитадели короля встретили два облаченных в роскошные пелисоны человека: благородный Ричард Ле Гуин и незнакомый Болдуину молодой шевалье с большими голубыми глазами.

– Филипп де Руси, – подсказал государю услужливый шевалье де Музон.

– Какого черта? – рассердился Болдуин. – Где моя дочь?

– Графине Алисе нездоровится, – спокойно отозвался Ле Гуин и добавил почти шепотом: – Нам надо переговорить наедине, государь.

Благородный Рауль де Музон не рискнул следовать в цитадель за Болдуином. Шевалье горел желанием перемолвиться парой слов если не с Санлисом, то хотя бы с портным Андроником. Тайное их убежище Рауль очень хорошо знал. Неприметный дом, окруженный пышным садиком, гостеприимно распахнул двери перед гостем. Музон не рискнул войти внутрь один и взмахом руки пригласил двух сержантов. Втроем они проникли в дом, уже с порога криком призывая хозяев. Однако никто не откликнулся на зов благородного Рауля. Видимо потому, что просто некому было откликаться. Все обитатели этого дома оказались мертвы. Музон вскрикнул от неожиданности и схватился за грудь при виде жуткого зрелища. Благородный Ги де Санлис плавал в луже крови неподалеку от стола, заставленного вином и закусками. Голова византийца Никодима лежала в блюде с давно уже остывшим мясом, тогда как тело покоилось на лавке чуть в стороне. Зато почтенный Андроник спокойно сидел в кресле, склонив голову набок, словно ждал важных вестей. Кинжал в груди спокойно отдыхающего человека показался благородному Раулю лишним, но он не рискнул сделать шаг по липкому полу, чтобы исправить положение. Да и шаг выглядел бы запоздалым. Трое его старых знакомых были убиты либо ночью, либо сегодняшним утром, во всяком случае, их тела уже успели остыть.

– Жуткое зрелище, – услышал Рауль за спиной чей-то голос.

Шевалье резко обернулся и с ужасом посмотрел на вошедшего в зал Филиппа де Руси:

– Это сделал ты?

– Нет, благородный Рауль, – усмехнулся молодой человек. – Их убили гвардейцы капитана Раймунда де Пуатье по приказу Алисы и по решению третейского суда, членом которого ты был.

– Да, конечно, – содрогнулся всем телом Музон. – Я помню.

Старый шевалье с трудом добрался до цитадели и был почти внесен своими сержантами в апартаменты Ле Гуина. Благородный Ричард сидел за столом один, смакуя вино из серебряного кубка. По его иссеченному шрамами и морщинами лицу блуждала странная улыбка. На гостя он даже не взглянул, просто налил ему вина в стоявшую рядом чашу.