Люди, наверное, назвали бы это чудом — процесс превращение огонька души в новое существо. Но я помню только боль. Запредельную. Такую, что нет сил даже кричать. Что-то пошло не так, и я змеёй извивалась в капсуле. Теперь в моих воспоминаниях живёт то, что ни одному ангелу не полагается помнить. Обрывки земных жизней и человек, который столетия назад был моим небом. Я совершаю странные поступки, повинуясь импульсу, и единственная вижу вход в мёртвый мир, где больше нет места слугам Поднебесья. Быть может, я с самого начала была чьим-то экспериментом?
Пролог
Странное я создание. В миг, когда всё вокруг рушилось, разлеталось на миллиарды частиц, стоило подумать о чём-то глобальном. О смысле бытия, например. Или, как минимум, собственной глупости, приведшей к апокалипсису в отдельно взятом здании. А мне представилась вазочка с мороженым. Белым, как первый снег. Обильно сдобренным кисло-сладким соком. И вишенкой сверху — с изящно изогнутым хвостиком.
Решено. Организую себе такое лакомство, когда наставник Тайрус выбьется из сил, ругая нас четверых неуместными для статуса словами. Устрою полчаса блаженства после взбучки тысячелетия. А в том, что она грядёт, ни я, ни лежавшие рядом собратья-неудачники не сомневались. Ещё бы! Позволили взорваться восьмиэтажной махине в центре города!
А ведь всё так неплохо начиналось…
Их было трое. Подозреваемых. Клиентов.
Сотрудников первого городского банка мы проверяли старательно, определяя и мелкие грешки, и серьезные промахи. Но не нашли ничего подходящего к случаю. А остальные посетители, кроме упомянутой троицы, не вызывали вопросов. Ни намека на злой умысел или волнение на лицах, типично хмурых и помятых для понедельничного утра. Только легкое раздражение, ставшее следствием тягостного ожидания, а не обиды на вселенную.
Подозреваемых решили поделить. Торр — истинный воин Мира Войны, шаг в шаг ступал за широкоплечим атлетом в деловом костюме, отпускающим неприличные ругательства под нос. Ши — дочь Мира Вечной Ночи, серой тенью скользила за абсолютно спокойным на вид старичком. Такие никогда не выделяются в толпе. Маленькие, щуплые, тихие. Но благодаря природной эмпатии девушка физически ощущала ярость пожилого мужчины, и теперь чужой гнев отражался в её карих глазах, кажущихся чёрными из-за светозащитных линз. Каю — философу Мира Бескрайних Равнин досталась нервная, кусающая губы блондинка, облачившаяся в бесформенный балахон, под которым запросто уместился бы не один пояс смертника.
А мне… мне было велено наблюдать за всеми сразу. Фиксировать и предугадывать на ходу, как и полагается представительнице Мира Гор и Тумана, жители которого всегда отличались предвидением и молниеносной реакцией. Ничем вышеперечисленным я, правда, не обладала ни на грамм, но это мало кого тревожило, включая меня саму. Я верила в нетривиальные возможности нашего коллективного разума и в шальное мифическое божество, дарящее удачу тем, кто умеет смеяться над собственными промахами.
Девица остановилась у доски объявлений. Серо-голубые глаза с яркой черной окантовкой заскользили по строчкам. Но я могла поклясться, что она не видит и слова. Шальная улыбка, заигравшая на тонких губах, точно не являлась отражением выгодных кредитных предложений. Кай за спиной блондинки напрягся, машинально проехал пятерней по фиолетовым — под цвет неба в своей вселенной — волосам. Вопросительно глянул на меня, но я отрицательно мотнула головой. Рано.
Метрах в десяти слева Ши сердито щурилась на старика, задумчиво обводящего взглядом очереди в кассах. Выглядела бывшая жительница чёрной земли взвинченной, но то была лишь видимость. Она умела сохранять спокойствие, как никто из нас. Просто сейчас лицо отражало эмоции деда. С другой стороны, трудно сомневаться в подлинности пылающей ярости, когда у стоящей перед вами девушки темно-серая кожа. Но лично мне внешность Ши нравилась. И пускай Торр шутил, что шимантка напоминает летучую мышь в свадебном платье, я с первого дня видела в её облике благородство.
Кстати о доблестном воине. Прежде чем мы трое успели сориентироваться и спланировать дальнейшие действия, он оказался в самой гуще событий. И кто бы сомневался. Наставник мог до хрипоты твердить грузному белобрысому детине, что у него теперь иное «оружие» вместо дубины, однако Торр вспоминал об уроках этикета лишь после того, как отправлял очередную жертву в нокаут.
Причиной нынешней заварушки стало опрометчивое поведение клиента-атлета, застывшего посреди зала справа от нас с Каем. Сначала ему приспичило с минуту шептать под нос нечто очень смахивающее на молитву, а потом неосторожно взвыть, спешно засовывая руку под пиджак:
— Убьююю!
Для Торра это стало явным доказательством недобрых намерений. Издав боевой клич, похожий одновременно на радостное восклицание гориллы-вожака и рёв разбуженного зимой медведя, воин ринулся на «террориста». Это, в свою очередь, послужило сигналом для нас. Позабыв об оставшихся подозреваемых, мы пошли на поводу у «инстинкта толпы», о котором на занятиях сотни раз упоминал наставник. Не сговариваясь, навалились на мужика поверх Торра. Только перья закружили в воздухе, как снежинки в метель.
И сразу грохнуло. Ударило по барабанным перепонкам. Зазвенело внутри головы сотней обезумевших колоколов. Пламя — алое с едва уловимой черной каймой — прошло по этажу, жадно поглощая всё живое, и ринулось выше. Вокруг что-то летало, ломалось, рвалось. Пугало до колик, будто и впрямь могло причинить нам вред.
Так и распластались вчетвером на том, что ещё недавно было начищенным до блеска полом, подставляя бока и другие части тел языкам пламени, не способным нас ни обжечь, ни покалечить, ни тем более убить. Лежали, окутанные черным едким дымом. Не думая о людях, которых огонь действительно не пощадил. Возможно, потому что не помнили, каково это — терять близких или умирать самим. Никто не знает, дар это или проклятье, но обитатели Поднебесья не сохраняют память о прожитых земных жизнях. Ни об одной из них. Остаются лишь рефлексы и общая информация о родных землях, хранящаяся в голове, словно страницы энциклопедии.