Уэмура проводил с инженерами игровых автоматов по восемнадцать часов в день, пытаясь определить сущность ключевых компонентов в электронике самых прибыльных автоматов. Ведь только самое важное и необходимое могло быть перенесено в центральный процессор новой системы. Наконец он остановил свой выбор на относительно стандартном микропроцессоре под названием 6502, созданном американской компанией MOS Technology, но один лишь дешевый чип не мог обеспечить все аспекты сложной видеоигры. Чип мог управлять информацией, отвечавшей и за движения персонажа, и за взаимодействие между машиной и игроком, но на большее система была неспособна. Второй чип был просто необходим для того, чтобы отвечать за изображение на экране: воспроизводить яркие цвета, изображения самого процесса и двигать их на очень большой скорости.

Игровые машины других компаний использовали интегральную схему, сделанную для старых моделей персональных компьютеров ТI-99/4а производства компании Texas Instruments, которая позволяла отображать от шести до восьми цветов одновременно. Нинтендовская машина, считал Уэмура, в целях работы с качественной графикой должна была уметь отображать больше цветов — в итоге разработчики добились отображения 52 цветов). Уэмура вместе с постоянно разраставшимся коллективом инженеров и программистов работал, как раб, над вычислениями и постоянно проводил эксперименты, чтобы вычислить максимальное количество спрайтов (в телевизионной картинке они похожи на точки), которое могло бы быть одновременно сгенерировано на экране. Первые расчеты дали неудовлетворительное число: требовалось больше спрайтов для того, чтобы игровой процесс был чуть более реалистичным, чем на машинах конкурентов. Пришлось изменять всю схему. Большое количество экспериментов проводилось для того, чтобы определить, насколько крупным может быть отображаемый объект, насколько много объектов одновременно могло бы перемещаться на экране и насколько много функций можно было бы встроить в один полупроводник. «Мы должны были знать это с большой точностью, — рассказывал Уэмура. — Это был приказ президента. Потому мы и проводили так много экспериментов».

Инженеры компании до этого момента могли использовать проектные решения двух ключевых чипов. Им было необходимо получить экспертную оценку у сторонней компании.

Пытаясь определить, кто бы это мог быть, Уэмура и Ёкои встретились с представителем компании — производителя полупроводников. Было решено, что две заказные микросхемы составляли бы центральный процессор (CPU) и устройство обработки изображений (PPU). Поставщик должен был разработать и впоследствии наладить их производство. При этом Ямаути настаивал на минимальной цене.

Найти такого поставщика для Nintendo оказалось непростым делом. Требования компании были четки и очень точны. Проектное решение могло измениться очень быстро, и поставщик должен был быть готов изменить технические спецификации по первому требованию. «Самой важной вещью, которую мы искали в поставщике, был мозг, который мог бы справиться с нами, — рассказывал Ёкои. — К сожалению, мы обнаружили, что большинство компаний совсем не гибки. Большинство компаний менялось слишком медленно. Для нас это было неприемлемо».

Принимая во внимание цены, которые согласен был платить Ямаути, существовал единственный способ заинтересовать потенциального поставщика — объемом продаж. То есть Nintendo нужно было закупать огромное количество чипов. Большинство главных компаний в этой среде не приняли условия, выставленные Nintendo. «Теперь они об этом сильно жалеют», — рассказывал Уэмура.

Уэмура взял с собой графики с предварительными расчетами и отправился в офис крупного производителя электроники, компанию Ricoh. Чипы, которые были ему нужны, должны были стоить не больше 2000 иен, при том, что в самих чипах оставляли только необходимые функции. В то время подразделение компании, производившее полупроводники, испытывало определенные трудности и согласилось поработать с Nintendo, но требуемую цену 2000 иен они считали абсурдной.

Ямаути был в курсе реакции Ricoh, и тогда он внес свое предложение: «Гарантируйте им заказ на три миллиона чипов в течение двух лет. Тогда они согласятся на нашу цену».

Многие в Nintendo на тот момент восприняли это решение Ямаути как большую нелепицу: ведущие японские производители продавали по 20 000-30 000 видеоигровых систем, а сама Nintendo смогла продать свои системы TV Game 6 и 15 в количестве одного миллиона. Ничто не предвещало того, что компания сможет продать три миллиона чипов.

Однако Ямаути настоял на том, чтобы это предложение было озвучено, и, как он и ожидал, Ricoh согласилась. Когда соглашение было подписано Уэмурой и одобрено Ямаути, глава команды Ricoh, состоявшей из пяти человек и лично отвечавший за проект с Nintendo, вежливо отметил, что он искренне надеется принести новую нинтендовскую систему домой своим детям. Результат их сотрудничества превысил все ожидания: к концу 1986 года Nintendo стала крупнейшим клиентом Ricoh, обеспечивая 60-70% продаж полупроводникового отдела этой компании.

Но Ricoh была не единственным поставщиком Nintendo. С компанией работали и другие крупные компании, такие как Sharp, Mitsumi, Fuji и Hoshi. Всего было порядка тридцати субподрядчиков. В конце концов контракты с Nintendo стали невероятно прибыльными среди производителей полупроводников и электроники. Ricoh и Sharp создали подразделения, которые занимались только снабжением Nintendo.

Но для того, чтобы радовать Хироси Ямаути и его компанию, поставщикам приходилось попотеть: Ямаути настаивал на более низком уровне брака, чего не делал почти никто из других клиентов. Но это вознаграждалось с лихвой. В отчете за 1991-1992 годы говорилось, что Nintendo ежегодно тратила один миллиард долларов на полупроводники.