Зато вот чего нельзя предугадать – каким языком человек увлечется. И, покидая этот интересный дом, автору подумалось, не остановится ли в своих занятиях языками полиглот на японском, ведь на него вполне можно потратить полжизни.

За суетой будней наши встречи прервались. Но вот через несколько лет в одном из ленинградских изданий я нашел короткие, но емкие очерки о происхождении названий «Тихвин», «Ладога», подписанные старым знакомым. Халипов утверждал, что на эти и другие названия Ленинградской области оказали влияние языки древнейших обитателей этих мест, в первом случае – вепсский, а во втором – язык, близкий к саамскому (в наши дни на нем говорят на Кольском полуострове). «Значит, увлечение языками не прошло», – подумал я с улыбкой.

Ну что же, в запасе у автора еще немало встреч с интересными людьми. Но, думается, читатель уже заметил: при том что каждый из полиглотов занимался по своей системе, у них все-таки больше общего, чем особенного, – начиная с атмосферы радостной, увлеченной жизни и кончая любимыми приемами занятий. Полагаю, что выражу их общее мнение, сказав: источник их успеха не одаренность, выходящая за пределы нормального, а сочетание в конце концов не таких трудных навыков и спокойной, изобретательной любознательности. И кстати, вот еще на что стоит обратить внимание. Мы только что познакомились с людьми, добившимися многого. Но разве кто-то из них кичится тем, что знает несколько больше других? Напротив, они всегда стремятся занизить число изученных языков – мол, где-то около десятка. И если уж гордятся, то не числом их, а пользой, которую принесли людям. Поэтому, думаю, они одобрят то, что для рассказа о четвертом поколении ленинградских полиглотов мы обратимся к совсем не феноменальной семье Максимовых, вместе знающих едва 5–6 языков.

Мое знакомство с этой фамилией началось с того, что меня попросили перевести один патент со шведского языка. Зайдя в библиотеку, я взял политехнический шведско-русский словарь, составленный неким В.Ф. Максимовым, и нашел там все, что нужно. Почему-то фамилия запомнилась: во всяком случае, работая однажды с политехническим норвежско-русским словарем, на титульном листе его я увидел ту же фамилию. Это становилось уже интересно. Обращаюсь к каталогам, чтобы узнать, кто издал политехнический датско-русский словарь, и выясняю, что такой пока не выходил, но готовился к печати… В.Ф. Максимовым.

Инженер-химик Владимир Максимов в конце 40-х годов занимался серьезной научной темой: если мне не изменяет память, что-то вроде гидролиза целлюлозы. Кроме химиков нашего Северо-Запада, для которого эта тема очень важна, ею занимались и шведские ученые. Максимов принялся за изучение шведского – первые месяцы занимался с преподавателем, а затем потихоньку начал переводить сам. Поскольку тогда у нас не было хорошего политехнического словаря, он стал выписывать незнакомые слова на карточки. Постепенно они составили большую картотеку, которая, несомненно, могла принести пользу уже не одному ее владельцу. Максимов увидел, что намечаются контуры большого словаря для специалистов, и договорился с издательством о его выпуске. «Занимался словарем по вечерам, – вспоминает он, – это на первый взгляд монотонное и скучноватое занятие успокаивает нервы, переключает внимание с основной работы».

А труд ведь на самом деле каторжный. Подумайте только, в среднем на подготовку каждой буквы словаря уходит около 120 часов! И Максимов стал потихоньку привлекать к работе старшего сына – тоже инженера, а отнюдь не профессионального языковеда. Постепенно и его захватила работа, так что норвежско-русский словарь закончили как соавторы. К третьему словарю подошли уже втроем – в авторский коллектив влился и младший сын Георгий. По специальности он физик, так что и ему приходится строго рассчитывать свое время, быстро переключаться. Мне довелось как-то познакомиться с ним: признаться, я ожидал увидеть переутомленного человека. Но нет, мой собеседник оказался бодрым и собранным. «Вот и еще одно свидетельство в пользу занятий языками», – подумел я. А как же иначе, если досуг расширяет профессиональный кругозор, а работа обогащает отдых. Прибавьте к этому, что нет никаких затруднений в разговорной практике: пришел домой – и говори с кем угодно на любимом языке.

Впрочем, почему мы говорим только о мужчинах? Иная читательница может подумать, что на долю матери семейства остаются только кухня и стирка. Так вот, рад доложить вам, что это не так – Эмилия Максимова на равных с мужчинами участвует в работе над словарями.

А как вообще обстоит дело с шансами женщин стать полиглотами? В жизни часто приходится слышать, что им языки даются легче, чем мужчинам. Но на страницах нашей книги мы говорили все больше о сильном поле… Над этим вопросом языковеды задумались давно, и два главных их вывода можно считать несомненными.

Во-первых, в конечном счете, женщины примерно так же способны к языкам, как и мужчины. А если в истории о них говорится меньше, то только из-за пренебрежительного отношения к прекрасному полу, свойственного, к сожалению, многим обществам прошлого.

Во-вторых, женщины осваивают и используют любой язык принципиально другим способом, чем мужчины. Слова «женская логика» здесь следует ставить без кавычек. Это значит, что если мы запишем достаточно длинный отрезок речи, а затем отдадим его специалисту и попросим определить, кто это говорил – женщина или мужчина, – то он на этот вопрос сможет ответить (естественно, все подсказки из текста заранее убираются).

Дело в том, что уже начиная лет с пяти сама грамматика у женщин иная. Вас интересуют примеры? Ну, некоторые особенности женской речи понятны без пояснений. В ней преобладают существительные с конкретным, эмоциональным значением, тонко различаются обозначения цветов. Богаче спектр обращений, особенно ласковых. Участвуя в диалоге, женщины задают гораздо больше вопросов (в том числе и не требующих ответа), чем мужчины, но в целом лучше реагируют на слова собеседника. Другие особенности пока не вполне объяснимы. Так, женщины питают особое пристрастие к будущему времени, сослагательному наклонению и вообще к сложным формам глаголов. Но особой тайны тут нет: все особенности женского языка связаны с главной миссией женщины – воспитанием детей. К этому ее готовят сызмала и семья, и общество – в том числе и через язык.