Джаев замер: он оказался застигнутым врасплох этим предложением.

– Да я... вот... да, может не надо, хотя...

Так и не дождавшись вразумительного ответа от помощника, Жилов усмехнулся и вышел из кабинета, бросив на ходу: "Завтра в восемь, как обычно".

– Уф!- только и произнёс Джаев, оставшись один в кабинете.

Он подошёл к зеркалу, посмотрел на себя, и стал мысленно разговаривать с отражением. "Что, нацепил цивильный костюмчик и всё? Нет, ты не герой её романа. Старых девушки уже не любят. Просто маленький капризный флирт и ничего более. Ты же знаешь это. Хоть бы бриться не забывал, раз отказался от операции. Вон щетина уже трёхдневная, скоро всё в бороду превратится. А вообще вроде и ничего костюмчик? Да, хорошо сидит костюмчик".
– и медленно покрутился возле зеркала.

– А что, и правда, костюмчик хорошо сидит. Где сшил? По заказу?- Джаев услышал знакомый голос и замер, не зная, как ответить на расспросы.

– Вот и я т-то-то же д- думаю, неплохо сидит,- вдруг заикаясь, произнёс он, рассматривая внезапно возникшую в проеме двери Элонну, единственную дочь Зина.

Когда он впервые увидел её, ей было лет восемь. Она недавно потеряла мать в авиакатастрофе, и никого не хотела видеть, даже отца.

Жилов перед трагедией почувствовал что-то плохое и не хотел отпускать жену в роковой полет. Но Оксана, как всегда, настояла на своем, и они даже немного повздорили перед полётом.

Жилов после катастрофы сильно сдал, и чуть было не спился.

Но ради дочери смог взять себя в руки. А когда она, внезапно заболела, так и не сумев перенести горькую утрату, постарался вернуть её к жизни. Все известные доктора и светила от медицины, которых Зин смог найти, опускали руки перед неизвестной болезнью. И его любимица медленно угасала. Жилов пытался договориться с одним отшельником на Австралийских островах, которого ему посоветовал знакомый врач. Тогда-то его и захватили пираты.

И впервые познакомившись с Зином и узнав о его беде, Джаев, несмотря на категорический приказ от командования - не светиться - сделал всё возможное и невозможное для того, чтобы бизнесмен вернулся домой вместе со знаменитым лекарем- отшельником.

Но всё оказалось зря: древние методы не помогли. Девочка медленно угасала.

И когда Джаев по воле судьбы появился у них дома, он постарался помочь. Несколько минут, побыв у постели бедной девочки, быстро подошёл к безутешному отцу и спросил: "Ты хочешь, чтобы твоя дочь выздоровела?" И увидел, как у измученного Жилова побежали слёзы ручьём, и он закивал в ответ. Тогда Джаев, как буря, ворвался обратно в спальню, сгрёб девочку в охапку и осторожно понёс драгоценный сверток вон из дома.

Расступившиеся охранники и доктора только изумленно поглядели ему в след.

Джаев, как только увидел глаза девочки, сразу понял - она просто не хочет жить! Вот и вся её неизвестная болезнь. Он иногда видел такое у своих друзей, измученных, уставших от бесконечной борьбы, которым медицина, даже такая современная, уже не могла помочь, и только поддерживала их жизнь в изувеченных телах. И он решил попробовать пробудить, не совсем угасшее желание, когда увидел, что где-то там, в глубине этих красивых зеленовато- серых глаз оно ещё искрилось. Несмотря ни на что, в ней ещё шла извечная борьба света и тьмы, и Джаев почувствовал это. А когда она лишь мельком взглянула на него, он решил, во что бы то ни стало помочь бедному ребёнку. В его уже зачерствевшей душе она пробудила дремавшие струны сострадания.

Джаев соорудил из содранной шторы простейшую люльку, в которых раньше женщины носили своих младенцев и аккуратно поместил её у себя на груди. Она почти ничего не весила - и он понял, что у него осталось совсем мало времени. Он точно знал, куда хотел отвезти свою пациентку: после одного неудавшегося задания, он был сильно ранен, потерял сознание и его автоматическая капсула сбившись с курса приземлилась в маленьком селение в горах Тибета. Его, тогда совсем разбитого и умирающего, выходил один старик. Конечно, он вряд ли был ещё жив, но Джаев помнил этот долгий путь к источнику и молил лишь о том, чтобы у Ириночки, так тогда звали дочь Жилова, хватило сил на трудный переход.

Долетев на самолете максимально ближе к цели, он дальше пошёл пешком. В дороге он кормил её питательными таблетками, которые ему выдали врачи, насильно раскрывая её рот, следя только за тем, чтобы они не запали за язык, и делал инъекции, поддерживающие её слабеющие силы. За четыре дня они смогли совершить этот сложный переход и утром на пятые сутки вышли на уступ.

С этого места открылся самый великолепный вид, из всех, что Джаев, боевой космодесантник, когда-либо видел. А за двадцать лет, воюя в многочисленных местечках Галактики, успел повидать не мало. Горы, словно стражи стояли по бокам, одетые в зеленые доспехи лесов, а вдалеке, почти на горизонте, глубокое ущелье словно ступеньками поднималось к белеющему в дымке Солнцу. И вся эта картина была словно накрыта мягким белым покрывалом. И сквозь него пробивались сверкающие лучи ослепляющего света.

Он довольно часто вспоминал этот прекрасный пейзаж и мысленно обращался к нему, когда ему вдруг становилось плохо. И тут он заметил, что Ирина не спит и тоже смотрит на эту божественную красоту. "Теперь всё будет хорошо", - почему-то подумал Джаев, и стал спускаться к уже видневшейся хижине отшельника.

Он устроил её на вполне приличном гамаке, которого время почти не затронуло, а сам пошёл собирать необходимые травы. Когда Джаев вернулся, Ирина всё ещё смотрела вдаль, на величественные пики гор, покрытых снежными шапками. И тут он заметил маленькую слезинку, которая быстро прокатилась по впалой щеке и исчезла.