Приземлились.

Она вышла и продвигалась с закрытыми глазами и говорила, что смогла засечь. Лежнев шёл рядом, вынул бластер и держал его наизготове.

– Их было всего пятеро...спустились через третий лифт... Здесь охраны не было. Прошли свободно,- она говорила, словно видела всё это прямо наяву.

Лежнев зашел с ней в кабину лифта и увидел кровавое пятно.

– Это случилось на двести тридцатом этаже. Они хотели выйти, но неожиданно наткнулись на сопротивление. Сразу же стали стрелять... Одного потеряли, но почему-то забрали его с собой. Отстреливаясь, сумели спуститься ниже.

– Но как? Ведь сразу же по сигналу тревоги, лифты тут же блокируются?
– спросил удивлённый Лежнев.

– Никакого сигнала опасности не было, никакая система защиты не работала. Ни внешняя, ни внутренняя. Ничего. Всё было тихо.

– Такого не может быть, я лично сам проверял систему, когда мы два дня тому назад покидали госпиталь...

– Ну, значит, за это время кто-то сумел всё перенастроить по-своему. Даже я не вижу, когда это было сделано, но то, что это квалифицированная перестройка, очевидно. Давай спускаться ниже. Мы всё равно не можем им уже помочь.

Лифт поехал вниз. Двести тридцатый. Саламандра никого не чувствовала. Двери открылись.

Прямо на площадке лежало три бойца. Лежнев проверил всех. Живых не было. Сквозь слезы смотрел на мертвых друзей и не мог понять, почему их не убрали, и где все остальные, из команды?

– Не мучайся, сейчас мы всё узнаем, и давай соберись. Как я чувствую, бандиты всё еще в здании. Но гораздо ниже, где-то этаж сто одиннадцатый. Да, точно именно там. А что там у вас?

– Раньше был банк госпиталя, ну, а на время боев, мы его переоборудовали в наш последний рубеж защиты. Сделали из него хорошо укрепленный пункт обороны. Кстати, оттуда ведёт секретный скоростной тоннель лифта. Прямо в мастерские. Может быть сразу туда?

Саламандра проигнорировала предложение и остановила кабину. Сто одиннадцатый. Прижала палец к губам и определила направление, показала два пальца, обозначила две цели. Их явно ждали, ну возможно не их, но засада была. Провидица это чувствовала, словно видела через стопластиковые ставни.

Как только створки расширились, Лежнев с двумя бластерами в руках выкатился понизу и произвёл выстрелы точно в те места, которые ему указала Саламандра. Бандиты были там. И стреляли мимо. И умерли, так и не поняв, что же случилось, получив по полному заряду прямо в солнечное.

Саламандра их осмотрела. Это были довольно крепкие мужчины, лет сорока, с многочисленными шрамами на лице.

– Странно. Боевые люди.

Лежнев конечно же узнал спецформу тех парней, которые помогли им тогда, выйти из бункера.

– ПСБ,- уверенно проговорил он.
– Только вот непонятно, с чего бы это они переметнулись к Прибыльцову? Как мы недавно узнали, это единственная секретная организация, которая охраняла только президента коалиции, Зимина старшего.

– Ну, с ними в последнее время так намудрили, и я не уверена, что сам Зимин теперь хоть что-нибудь да понимает. Тут так всё наворочено. Хотя, если подумать, то так и должно быть - в мутной воде и ловить рыбку удобнее. Поди там разберись кто и за кого? А под шумок можно и не такие дела провернуть. Глянь, меченный, - и она показала на медпасту на ноге одного из трупов.

– Так, ещё минус двое, - радостно проговорил Лежнев и показал дальше налево по коридору в направлении укреплённого пункта.

– Да, надо спешить, но я пойду первой.

Закрыв глаза, она стала шаг за шагом двигаться вперед, останавливаясь перед каждыми закрытыми броневыми дверями по ходу движения. И как только Лежнев открывал их, вглядывалась в темноту и, прежде чем шагнуть вперед, подолгу вслушивалась в черноту мрака.

Лежнев ничего не понимал. Не горело даже аварийное освещение. Как будто, кто-то нарочно перед их прибытием обесточил все коммуникации. Не работали и остальные линии. Ни связь, ни интернет, ни пожарная сигнализация. Словно это был не самый передовой госпиталь планеты, а какой-то давно заброшенный всеми объект.

И тут он услышал что-то, как будто комариный писк. Не успев осознать действия, бросился на провидицу и, повалив её на пол, прикрыл телом. Взрыв кассетной бомбы был несильным, но начиненная железными перьями, она нанесла такие разрушения, что все окружающее их пространство было в одночасье, словно изъедено термитами: и пол, и стены, и стопластиковые колонны.

Только благодаря броньке, которую ему отдал Жилов, настоявший на том, чтобы он надел её при нём сейчас же, когда улетал с провидицей, они и остались живы. Саламандра неслышно вывернулась ужом из под него, и, приблизившись к уху Лежнева, тихо произнесла:

– Ого. Сильно шандарахнуло. Ты как, всё в порядке? Только не шевелись. Это автоматическое срабатывание, и скорее всего они здесь поставили сильную временную защиту. Я до сих пор ничего не могу разобрать. Спасибо, герой. А теперь полежи, я попробую просканировать ближнее пространство.

И она потихоньку, не слышно, поползла вперед.

Лежнев и не хотел двигаться. Его всё-таки задело. Он перевел взгляд на правую голень и увидел неутешительную картину: правая стопа сильно кровоточила- весь бок ботинка, вся его внешняя сторона была снесена, словно ножом обстругана, виднелась кость стопы, а мизинца словно и не было. Видимо край броньки закатился, а он и не заметил. А так как перед выходом из вертолета вкатил себе штурмовую дозу активанта, смеси наркотика и анальгетика - то пока был в норме. Но дело плохо: боль он ещё долго не будет чувствовать, а вот без пальца ходить не так удобно. Теперь оставалось только одно - хромать и надеяться, что они успеют разобраться с проблемой раньше, чем он перестанет ощущать воздействие транквилизаторов. Как смог, он остановил кровотечение, вколол себе ещё дозу Активанта, на всякий случай, и улыбнулся - живём! Но тут же стёр улыбку с лица, вспомнив о друзьях. Встал, попробовал двигать ногой- никаких болевых ощущений.