Он был не только хорошим альпинистом, но и отменным летчиком - сам всегда пилотировал собственные вертолеты. Правда в боевых операциях никогда не участвовал, но сейчас друг был в опасности, и он мог его спасти. Да и себя заодно. И Зин со всех ног бросился к стоявшему вертолету, оставшемуся без экипажа.

Жилов резко взлетев, почти чуть не задевая винтом за скалу, и уверенно направил боевую машину на другой вертолет, лихорадочно вспоминая, где же тут у них эти самые штучки, от которых так всё гремит вокруг...

Джаев глубоко вздохнул и, застонав от боли, открыл глаза.

– Ну вот ты и очнулся, молодечик, - стоя над ним с мокрой тряпкой бормотал Жилов.
– А я думал, что тебя того, это...

– Чего это, того?

– Ну, того, это значит того, - вдруг рассердился Зин, и пошёл пинать ногами мелкую стружку. Но вскоре остановился и будто сбросил с себя какую-то пелену, повернул обратно. Глядел уже не так зло.

"Смотри-ка, а его все меньше и меньше стало клинить, неужели на поправку пошёл? Ай, да профессор молодец, ай да голова",- подумал Джаев и вспомнил предысторию болезни друга.

Полтора года назад Жилов вместе с Джаевым попали в очень крупную техногенную аварию. Их вертолет был сбит вагоном пневмопоезда, слетевшего с воздушной эстакады, когда они пролетали под огромным мостом. И им ещё крупно повезло, что они стали падать между пролетами эстакады, не задев ни одной из многочисленных опор. Если бы у них был бы простой вертолет, а не бронированный, они бы сразу погибли, как и семьдесят два несчастных пассажира пневмопоезда. От смертельного удара вагона их спасла броня вертолёта. Жилов никогда не скупился на охрану, и где, как только мог, внедрял новые разработки пассивной безопасности. И летал он всегда только на бронированных машинах, не потому что боялся нападений, а скорее всего опасаясь именно таких вот техногенных аварий.

Пока они летели вниз, кувыркаясь как семечка клёна, в сцепке с тем, что осталось от вагона, внутренний объём машины в эти отпущенные им секунды жизни очень быстро заполнялся пеной, которая и спасла их от неминуемой гибели, так как о землю они ударились первыми, вернее о железобетонные ограждения, а все остальное, оставшееся, сверху навалилось на них.

Но они уже ничего не слышали - так как были усыплены, ещё до того, как их начало заволакивать в твердеющую пену.

Странно, но как показали многочисленные опыты и практика, только в пьяном или бессознательном состояния человек выживал в большинстве аварий и катастроф, а их бодрствующие соплеменники погибали. Поэтому вместе с новыми методами пенообволакивания стали применять и мощную анестезию.

И только когда в госпитале не смогли разбудить Жилова, все вокруг поняли, что выживших в катастрофе может быть меньше. При сканировании головного мозга Жилова оказалось, что у него сильно повреждена левая височная доля. Видимо, ещё до срабатывания системы безопасности он ударился головой, скорее всего, когда пена ещё не успела застыть, и получил травму.

Потом обнаружили, как это произошло: из-за выпадения рукоятки экстренного открывания боковой дверцы вертолёта. При первом столкновении с вагоном не выдержало крепление, и в эту откинувшуюся ручку и врезался Зин.

Были срочно сделаны две сложнейшие операции. Профессор сам тогда всех выгнал из операционной палаты и с пятью лучшими учениками провёл более восьми часов за операционным столом.

Жилова он не только спас, но и вернул к полноценной жизни, правда, предупредил всех, что у него будут спонтанно возникать по любому даже незначительному случаю приступы злобы и ненависти. Нейроучасток мозга был поврежден, и заживать будет очень долго. Придётся всем потерпеть.

И они терпели. Все без разбора. Сначала почти каждому доставалось на орехи, но потом вспышки становились все реже и реже. Пока почти месяца три назад совсем не исчезли.

Но видимо дела последних дней послужили большой нагрузкой для ещё не совсем окрепшей нервной системы Жилова.

А совсем недавно, он вдруг захотел поставить себе модную вещицу. Как его не уговаривали, но он не сдавался, и медики уступили. Провели операцию по вживлению модуля телепатической функции в самой престижной и дорогой клинике территории. Правда, профессор предупреждал, что возможны рецидивы вспышек гнева, но они были ничто по сравнению с теми, что уже довелось испытать ближним Жилова. Поэтому эти мелочи практически перестали все замечать. И лишь только Джаев, по привычке акцентировал на них свое внимание...

Зин вернулся и, как ни в чем не бывало, спросил:

– Очухался. Ну и молодец. Докладываю - ребята не захотели поговорить ладком, и пришлось их сбить... немножко.
– Увидев недоверчивое лицо, закончил:- Я правда так и не нашёл этого спускового крючка. И где это они его запрятали? Потом как-нибудь обязательно покажешь, где он спрятан. Ну, мне ничего не оставалось, как немного их подтолкнуть.

– Это называется таран, так ты что их действительно протаранил?
– от удивления Джаев даже вскочил на ноги.