Москиты и влажность продолжали изводить Рида, но он был очарован увиденным. Мужчины племени учили его пользоваться духовым ружьем. Казалось, не было ничего сложного в том, чтобы как следует дунуть в трубку, заставив ядовитый дротик выскочить из нее на расстояние в дюжину футов. Но первые попытки Рида вызывали хохот, и бывалые индейские воины указывали на дротик, просто вывалившийся из трубки и воткнувшийся в землю. Должно быть, заколот какой-нибудь жук, которому не посчастливилось проползать в том месте, куда упал дротик, объясняли они ему. Они показывали Риду, что он делает не так, и еще немного потренировавшись, он уже мог стрелять на расстояние в десять футов. Намного лучше шли дела в обращении с луком и стрелами, по крайней мере, с этим он был немного знаком в детстве. Но больше всего Рида поражали навыки каждодневного выживания. Индейцы расставляли сети в Амазонке так, чтобы можно было мыться и плавать в реке без боязни быть атакованными пираньями. На ночь они раскладывали горячие угли под гамаком Рида для отпугивания москитов и сохранения тепла. Гамаки были растянуты между шестами, а поскольку Рид был выше ростом и больше весил, индейцам пришлось натянуть кровать повыше, дабы обезопасить его ягодицы от горячих углей.

Женщины, как и всегда, привязывались к нему и зачастую пытались пристроиться в его гамаке. Вряд ли Рид был приверженцем долговременных связей, но здесь определенное благородство брало верх, и он мягко их выпроваживал. Он наблюдал обычай: когда днем мужчины племени отдыхали, женщины находились рядом, оберегая их от мух и других насекомых. Что касается Рида, он брал гитару и пел свои песни. А если реакция слушателей и не выражалась во всеобщем восторге, который он получал повсюду в Южной Америке, то его странный музыкальный инструмент и незнакомая речь интриговали хозяев. [40]

С течением времени американцы начали ссориться между собой. Сказать точнее, Рид становился все более неодобрительным по отношению к своим спутникам. Возможно, все еще вспоминая изображения уродливых земляков, увиденные им в Чили перед отъездом, или понимая, что американцы просто пользуются открытостью и дружелюбием туземцев, он принялся ворчать на компаньонов.

— Послушайте, парни, мы должны вести себя здесь аккуратнее, — сказал Рид.

— Мы ведем себя здесь просто отлично. И с женщинами мы ведем себя тоже очень хорошо.

— Точно, им нравятся большие белые мужики. Они еще никогда не видели таких здоровенных петухов. Они будут скучать, когда мы уедем.

— Я вот о чем говорю, — ответил Рид. — Мы не знаем, что они думают. Может, они считают нас богами и поэтому должны угождать нам. Может быть, мужчины боятся нас и верят, что если отдают нам своих женщин, мы не причиним им зла. Я не знаю. А если вы обрюхатите кого-нибудь? Вы ж тут не появитесь, чтобы заниматься с ребенком. И вряд ли станете забирать его на выходные.

— Да брось, Рид. Это все фантазии мужиков. Их можно тарабанить как угодно, и нет никаких шансов, что однажды они объявятся на нашем пороге, чтобы опозорить перед женами и подругами.

— И потом, ты кто такой, чтобы рассказывать нам, как надо трахаться. Ты сам хвастаешься своими подружками на одну ночь и женщинами, ожидающими тебя после концерта. Так вот, мистер Рок-н-ролл, эти — наши фанаты.

— Разница в том, что я могу разговаривать на языке женщин, ожидающих меня после шоу, — сказал Рид. — Я могу провести какое-то время, ухаживая за ними и оценивая, чего они ждут от меня, не слишком ли они хрупки для любви на одну ночь. Вы же ни черта не знаете об этих женщинах. Вы просто возбуждаетесь, показываете на одну из них, снимаете штаны и ждете, пока на вас запрыгнут. Получаете удовольствие, отваливаетесь и даже не знаете, как сказать «спасибо, ма-ам».

— Черт подери, Рид, мы будем поступать так, как хотим. Если тебе нравится быть святым и держать свои штанишки одетыми — будь нашим гостем. Но мы намерены иметь этих женщин, стрелять попугаев и брать столько их еды, сколько захочется.

— Попугаи — это еще одно, — ответил Рид. — Вы убиваете слишком много птиц и других животных. Убиваете просто потому, что вам скучно, и затем складываете тушки в кучи. Вы просто как охотники на бизонов…

— Ты думаешь, что чертовски умен, Рид. Охотники на бизонов. Нас тут четверо. Бизоны все еще топтали бы прерии, если бы там было только четверо охотников. Мы не приносим вреда. Это спорт. Это забава. Это спасает голову от жары. Меня уже достали эти разговоры, есть получше дела. Только вот что я тебе скажу: отвяжись или мы оставим тебя здесь.

Компаньоны продолжали свои непростые взаимоотношения до конца пятинедельного срока экспедиции. Дин не переставал очаровываться тем, что видел. Но, наконец, вернулись бразильцы, и искатели приключений возвратились к городской жизни. Рид пропустил запланированную встречу в клубе, пока находился в джунглях, но вместо того, чтобы наградить его репутацией ненадежного партнера, это путешествие обернулось одним из лучших рекламных трюков в его карьере. [41]

По возвращении из джунглей, заросший и с гитарой в руке, он был немало удивлен, обнаружив, что газетные репортеры и радиожурналисты разыскивали его. Когда же новость о том, что Рид жив, здоров и готов продолжать выступления, добралась до Аргентины, она появилась на первых полосах газет. В аэропорту Буэнос-Айреса фоторепортеры толпились и пихались возле прохода, пытаясь устроиться поудобнее, чтобы запечатлеть момент выхода Рида из самолета. Как только он спустился по трапу, репортеры засвистели и закричали, привлекая его внимание.

— Как вам жилось на Амазонке?

— Почему вы не давали о себе знать?

— Вы были захвачены индейцами?

Рид подробно рассказывал о неделях пребывания в джунглях и обо всем, что он видел и делал там. Он убеждал журналистов, что не был в плену у индейцев, что они дружелюбные люди и что само приключение не было таким уж великим, как кажется.

— Как индейцы относились к вам, американцам? — спросил один из репортеров.

— Вы спросили меня, имеют ли индейцы что-нибудь против американцев, — сказал Рид, и ему тут же вспомнился спор с компаньонами. — Джунгли Амазонки — единственное место в Южной Америке, где я не видел надписей «янки, убирайтесь домой», и единственное место, где я не слышал криков «янки, прочь отсюда». Для индейцев американцы — вполне нормальные люди. Они не могли иметь дурного опыта общения с нами, просто потому что ни с кем из нас не были знакомы. Теперь, когда они нас узнали, возможно, они вывесят такие плакаты. [42]