– Не-е-е спорю, - сказал Маккензи Грин, - но мне как-то спокойнее на душе, когда я знаю, что есть среди нас человек, могущий отдавать приказы и требовать их беспрекословного исполнения. Человек, берущий на себя ответственность за последствия принятых им решение, какой бы пафосной глупостью это не показалось. Надеюсь, что я не одинок в своём мнении.

– Тянем жребий?
– предложил Мадьяров.

– Ни к чему, - сказал Костров.
– Вторым иду я.

– Логично, - сказал Маккензи Грин, - штурман в нынешних условиях не слишком значимая фигура, нежели остальные. Прошу прощения за столь цинические соображения. Ваш вердикт, капитан?

– Вы правы, Грин...

– Маккензи, с вашего позволения, - сказал Грин.
– И давайте уже перейдём на "ты", капитан.

– Маккензи прав, - сказал Градов, - как бы неприятна была эта правда. Решение принято. В радиорубку идут Мадьяров и Костров. Мы остаёмся здесь. Связь через гарнитуру. Денис, Андрей, будьте предельно внимательны и осторожны. Передадите радиограмму и сразу обратно, нигде не останавливаясь. Всегда держитесь вместе и не упускайте друг друга из виду. Без исключений.

– Не беспокойтесь, капитан, - сказал корабельный инженер Мадьяров.
– исполним в точности.

– Справимся, - добавил штурман Костров.

– Крышка люка разблокирована, - сказал Градов.
– Удачи, парни.

– Немного пафосно, - сказал Маккензи Грин, - отдаёт какой-то дешёвой мелодрамой. Пошловато, не находите?

– Подите к чёрту, Грин, - сказал Мадьяров.

Люк, клацнув, закрылся.

Патерсон занял кресло Кострова, по-хозяйски отрегулировал высоту сиденья, крутанулся вокруг оси, тормознул ногами, останавливая вращение, ухватился за фиксирующие скобы и подтянул кресло ближе к пульту.

– Впервые жалею, что Большой брат отключён, - сказал он, глядя в слепые зрачки экранов видеослежения.

– Не только вы, Ричард, - сказал Маккензи Грин.
– Меня эти штучки, торчащие в каждом углу, бесили до невозможности. Вроде бы ничего такого, скрывать мне особо нечего, но сам факт постоянной слежки раздражал невероятно. До сего дня, что вполне закономерно, учитывая сложившиеся обстановку.

– Должны были бы уже связаться, - сказал Патерсон.
– Сколько времени прошло?

– Около трёх минут, - сказал доктор Грин.
– Терпение, Ричард.

– Две минуты, сорок пять секунд, - сказал Градов.

– Какое, к чёрту, терпение?
– сказал Патерсон, - может, их в эту самую минуту убивают?

– Даже если и так, - сухо произнёс Градов, - вы ничем не сможете им помочь.

– К чему клоните, капитан?

– Успокойся, Ричард, - сказал Маккензи Грин, - капитан...

– Я хочу донести до вас одну незатейливую мысль, Патерсон, - сказал Градов.
– Бывает, что ради спасения в целом, приходится чем-то жертвовать в частности. Это трудный выбор, Ричард. Ответственный. Но вы взрослый человек, Патерсон. Я в вас верю.

– Распоряжаться чужими жизнями?

– Тяжело, кто ж спорит, - сказал Градов.

В наушнике прозвучал сигнал вызова. Градов моментально нажал кнопку приёма.

– Капитан, слушаю.

– Возвращаемся, - сказал Мадьяров.

– Что радиограмма? Передали?

– Возвращаемся, - сдержанно повторил корабельный инженер.

– Докладывайте, - приказал Градов.

Мадьяров нервно потёр ладонями.

– В общем, хуже некуда, капитан, - сказал он.

– Да говори же ты!
– рявкнул Патерсон.

– Ричард!
– осадил Патерсона Градов, - не орите, пожалуйста. Денис, мы вас слушаем.

– В общем, - повторил Мадьяров, - со связью у нас огромная засада.

– Денис хотел сказать, - вступил в разговор Костров, - что связи у нас нет. Совсем.

– Да, - сказал Мадьяров.
– Радиорубка разбита. Полностью.

– Аппаратуру разнесли вдребезги, - добавил Костров.
– Пока мы здесь выясняли кто в чём виноват, наш неуловимый душегубец без опаски уничтожал наши передатчики.

– Громил, - сказал Мадьяров.
– Методично, не спеша, качественно, вдумчиво и со вкусом. Как будто знал, что ему ничем не помешают.

– Облава, - сказал Маккензи Грин.

– Сначала оружие, - сказал Градов.
– Вы, доктор, останетесь на вахте. Протестовать бесполезно.

– С чего бы я должен возражать?
– спросил Маккензи Грин.

– Я решил было...

– Напрасно, - сказал Грин.
– Больше пользы я принесу как врач, а не как боец. Вояка из меня никудышный.

– Мы все здесь не бойцы, - мрачно промолвил Патерсон.