Две следующие сатирические повести Коша, «Снег и лед» (1961) и «Досье Храбака» (1971), тоже имели большой успех. Мы упоминаем их здесь рядом, потому что они связаны между собой (хотя их появление разделяет целых десять лет). Один из героев Коша — ветеран освободительной войны, человек заслуженный, из тех, кого народ не случайно поднял на высшие ступени административной лестницы, — генеральный директор Плечаш, занимает центральное место в книге «Снег и лед»; вокруг него же развивается действие в повести «Досье Храбака».

И опять Кош со скрупулезностью художника и ученого рассматривает живые вирусы мещанства. В повести «Снег и лед» — мещанства воинствующего, энергического, меняющего обличье в зависимости от общественного климата; пробираясь к благам, к рычагам, эти мещане играют в «интеллигенцию», в «сливки» общества, в особую касту. Именно играют — провинциально спесивые, надменно рассуждающие о культуре, о европейской образованности, о демократии, о высоких чувствах, а на поверку равнодушные, невежественные, злобные.

Фантазия Коша в апрельский день покрывает города и села родного края нетающими сугробами. Все леденеет. В учреждения, в дома, в души проникает холод. Оттого ли, что температура общественной жизни в этой воображаемой писателем картине подверглась изменениям, или оттого, что мерила человеческой ценности изменились, но герой Коша перестает быть всемогущим начальством. И перед ним захлопываются двери тех, кто совсем недавно с превеликой пользой для себя выставлял напоказ близость с ним, — всей этой увивающейся, жадной к поживе мошкары, которой он дал облепить себя в послевоенные годы. От мертвящей стужи ему помогает спастись тот, кем он в упоении успеха пренебрегал. Помогает соратник по былым сражениям, так и оставшийся скромным тружеником. Только в нем сохранились человеческие чувства — совестливость, сострадание и верность. А в самом Плечаше?

Лишь на последних страницах книги читатель узнает: весь ужас этого холода, этого одиночества только привиделся директору, когда он, спеша в суете и суетности, не прочь был отделаться начальственными отговорками от скромного соратника. А его рассеянный взгляд по воле авторской фантазии задержала на миг разбушевавшаяся вдруг за окном апрельская вьюга. Всего на миг… Но долго сохраняется взволнованность как будто спокойного голоса рассказчика. Долго слышится страстное предупреждение автора Плечашу и его соратникам, собственное предупреждение Плечаша самому себе.

Кош убежден — ив этом он не одинок, — что в произведениях сатиры «художник с его гуманистическим „верую“ и есть положительный герой произведения». Кош даже не может представить себя и свое творчество среди тех, у кого «нет больше страстного отношения к действительности и к обществу, в котором мы живем…» [4] . С требовательной любовью относясь ко всему, чего уже добился народ, Кош видит свою задачу сатирика в следующем: «Мы достаточно сильны, чтоб шутить и смеяться над собой без страха подкопать этим основы здания, в котором живем. Мы достаточно молоды в своем развитии, чтоб бороться против собственных детских болезней и оберегать себя от заразы, которая нам, еще не обладающим достаточным иммунитетом, могла бы обезобразить лицо и отравить душу… Мы стали вполне ответственными, и мы должны отвечать…»

В «Досье Храбака» Кош ввел мещан администрирующих, деятельных. Убежденных, что простые люди только для того и созданы, чтобы быть фишками в их игре, чтобы стать заслонами, когда им нужно защищаться, ступеньками, когда им вздумается взбираться вверх. Это об их деятельности сказано было: «Из всех восторгов самый противный восторг — административный».

С протокольной последовательностью излагает Кош историю белградского мастерового Храбака. И в том, как рассказана эта история, ощущаешь близость Кошу Гоголя, Свифта, а порой и Салтыкова-Щедрина. Так и остался бы непримеченным мастеровой Храбак, не решись он добиваться встречи с самим директором. И — не по чину — заупорствовал! А когда «маленький» человек не желает сообщить «самой» секретарше, «самому» заму причину столь настойчивых домогательств, он начинает вызывать подозрения. Не с жалобой ли? На кого? На что? А кто он таков, этот «маленький» человек, чтоб настаивать?!

Доказать, что ничего не подозревающий Храбак виновен, становится делом чести ретивых службистов. Они готовы довести до абсурда любую самую благородную идею, только бы использовать видимость сегодняшнего успеха.

По сравнению с предыдущими двумя сатирическими романами [5] в «Досье Храбака» бросается в глаза и нечто принципиально новое. Новое и для всей югославской литературы последних лет. Кошу важно проследить, какие именно и чьи страсти на каждом этапе развития сюжета подгоняют мещанина и раскрывают его. Но пожалуй, еще важней писателю наблюдать за Храбаком, за тем, как верность себе и своему пониманию долга заставляет его действовать целеустремленно и самоотверженно.

И в этой сатирической повести все у Коша живут, движимые своим темпераментом, своими представлениями об обязанностях человека перед обществом, но, как и требует того жанр, сконденсированно, гротескна: директор и Храбак погибают от взрыва оставшейся после войны фашистской бомбы; в здании, в котором оба работали и которое вместо освобождали в годы войны. Рассказчик же, воспроизведя эту историю, снова и снова напоминает Плечашам, Храбакам и их искренним единомышленникам, как жизненно необходима сохранность человеческих связей, особенно тех, что порождены освободительной борьбой, уважением к труду, к личности, ко всему, что делает народ духовно сильным.