Шрифт:
– Вроде всё.
Хильда спрятала оружие на место, затем заложила руки за голову и сладко потянулась, выпячивая высокую грудь.
– Эй, подруга! Вылазь! Мы дочистили.
– Благодарю вас, дети божьи, за помощь. Господь вознаградит вас.
– Не знаю, как там твой работодатель, но если ты не поставишь нам по стаканчику, то мы обидимся.
– Нет проблем, дети божьи. Пит! Пит!!!
И Максим подивился внезапно прорезавшемуся рёву – куда подевался тот наивный детский голосок?
– Ась?
Тощий выглянул из-за стойки и схватился за сердце:– Опять!!! Опять!!! Хильда! Всё из-за тебя! Я же всего неделю, как закончил ремонт!
Монахиня приблизилась и сгребла бармена за грудки, приблизила своё лицо и негромко, опять прежним нежным голоском, произнесла:
– Нам джина, Пит. Одну бутылочку. Вон за тот столик. И – нормального. А не того самогона, который варишь из старых носков.
И указала направление. Макс посмотрел, куда она показывала. В принципе, можно. И трупов возле него немного. Да и прожаренное мясо не раскидано по столешнице, а только на полу и соседних со местом стульях. Кивнул в знак согласия.
– Хороший выбор…
…После первой порции девушки чуть расслабились. Начинали то – с угрюмыми лицами, настороженными взглядами по сторонам, чувствовалось, что каждая готова в любой момент схватиться за рукоятку своего бластера. Но после того как Макс, по неискоренимой привычке вежливого человека одним махом скрутил вычурную крышку с гранёного пузыря и чётко, по три буля, налил каждому присутствующему, дамы оттаяли…
– Ты откуда, новенький?
Задала вопрос Хильда. Монашка её поддержала:– Я тебя раньше здесь не видела. Давно прибыл?
Макс кинул в рот пару солёных орешков, полагающихся к выпивке, затем ответил:
– Сегодня пришли. Я второй механик у 'Трёх Звёздочек', как и говорил тебе, Хильда. Будем знакомы – Джимми Саммервиль.
– Ты – Джимми?!
Агнесса выпучила глаза от удивления, потом потянулась за стоящей рядом машинке для проделывания дырок в ближнем своём:
– Заливай, но знай меру. Я Джимми хорошо знаю. У него нет привычки пить так интеллигентно. Мордой об стол, да палёную самогонку – да. Тут он первый. А ты – больно чистенький. И где морду спалил?
Парень вновь взял бутылку и снова 'булькнул' по стаканам:– Там же, где оставил свою память. Мне всё отшибло. И мозги, и всё, что было раньше. Заново учусь всему.
Сделал глоток, делая вид, что не замечает движений монахини, и огляделся по сторонам:
– А где полиция? Стрельба ведь была, да куча трупов…
– Ха-ха-ха!!!
Обе девушки буквально покатились со смеху, ухватившись за животы. На глазах Агнессы даже выступили слёзы:
– Ну, ты сказанул!
Переглянулась с соседкой:– Точно у него все мозги напрочь отшибло! Это же надо – полиция в Порт-Леоне!!! Ха-ха-ха!!!
Хильда с трудом произнесла:– Если ты, ха-ха, скажешь здесь такое – полиция, ха-ха, то точно выдашь у тебя не всё в порядке, ха-ха-ха, с головой!!!
Монахиня потянулась за бутылкой и огорчённо вздохнула:– Кончилось. Эй, Джимми, ты не прочь угостить двух одиноких девушек выпивкой?
– Не против.
Успокоил он Агнессу и обернулся к рвущему на себе волосы за стойкой бармену:
– Пит! Ещё флакончик на наш столик!
Тощий прекратил рыдать и нырнул под стойку, чтобы через минуту водрузить на стол очередную бутылку виски:
– Сто долларов.
– Чего?!
Хильда сгребла его лицо в горсть и оттолкнула:– Ей красная цена – сорок баксов, а ты такие бабки требуешь?! Оборзел, козёл?!
Тощий грустно вздохнул:– Не будь я Изей Франком, но, дорогая, мне же надо на что-то делать ремонт после такого разгрома?
– Твои проблемы! Ты за утилизацию жмуриков отобьёшь столько, что хватит на новый бар.
Тот махнул рукой:– Так это за целых… А ваши пушки оставили лишь мясо, из которого даже нельзя сделать жаркое и впарить его какому-нибудь лоху… Ладно. Пятьдесят, и ни центом меньше.
– Не будем ссориться, девочки и мальчики.
Макс припечатал рукой к столу стобаксовую купюру розового цвета, с изображением императора.