Что-то с шумом и грохотом рухнуло в соседнем доме. Люди дружно встрепенулись, и два ствола мгновенно развернулись в ту сторону.

Лишь мрачная стена, черное пятно в надвигающемся мраке, и ни малейшего движения. Может, просто обвалился неустойчивый камень, такое случается время от времени. На всякий случай постояли немного, прислушиваясь, но все было тихо.

Денис первым примерился и рубанул по маячившей поблизости ветке. Только удар вышел прямой, ветка самортизировала, вернулась на место, а потом резко рванула к человеку. Откуда глупому растению знать, что дружинник заранее прикинул подобный вариант и остановился в недосягаемости? Зато следующий удар клинка для ветки оказался роковым. Клинок полоснул под углом, разделив ее на две части, и одна упала в темноту, а вторая бессильно закачалась куцым обрубком.

Скоро заросли закончились, и мужчины рванули было вперед, однако их остановила Лина.

– Направо! Там что-то есть!

Денис застыл с поднятой ногой. Потом осторожно повернул в указанную сторону. Тьма уже сгустилась настолько, что под ногами ничего не было видно. Небеса как назло затянуло дымкой, и полная луна лишь изредка пробивалась бледным пятнышком.

Некоторое время брели неизвестно куда и неизвестно где. Со всех сторон возвышались мертвые дома, и из одного двора группа попадала в другой, такой же темный и угрюмый, как предыдущие. Вряд ли даже частенько путешествующие по Москве монахи сумели бы восстановить пройденный путь при дневном свете. А может, и смогли бы – с их-то опытом! Однако Денис давно признался себе, что он окончательно запутался и уже смутно представляет, в какой стороне родимый Кремль, а в какой – недалекая Преображенская площадь. И где река, теперь совсем непонятно.

– Все, – выдохнул Михаил, как негласный старший в отряде. – Сейчас замкнем круг и выйдем прямиком к мосту. Он вон в той стороне, практически рядом. Только дом обогнуть. На том берегу найдем местечко для ночлега. Заодно надо допросить этого, – он встряхнул пленного шайна.

Легко сказать – искать, когда вокруг сплошная темень! Но в принципе можно забраться в любой дом. Если подняться повыше, хотя бы на пару этажей, получишь фору при возможном появлении кого-то нежелательного. Но ни один мыслимый враг не сумеет определить присутствие людей в доме. Кто же ночью проверяет округу и заглядывает в помещения? Зато есть и минус – если уж обнаружат, спуститься без боя не удастся.

Если… Но как?

– Надо будет вернуться и посмотреть, кто победил. Вот… – как нечто само собой разумеющееся выговорила девушка.

– Какая, в сущности, разница? У нас там друзей нет. Если победили нео, нам там делать нечего. Да и шайны, если отбились, на месте стоять не будут. Отойдут куда-нибудь на время. Принцип прост. Один раз нападение сорвалось, однако через некоторое время обязательно будет второе. В любом случае мутанты уничтожены не все. Позовут других, соберут больше сил и обязательно повторят. Да, конечно, проследить бы не мешало. Все равно надо узнать побольше о новых гостях. Но, может, сейчас все и узнаем. Главное – общий язык найти, а уж средства заставить говорить всегда найдутся.

Намек на пытки монах сделал буднично. Но кто церемонится с потенциальным врагом? Гуманизм касается исключительно своих.

Пленный явно не понял, что речь идет именно о нем. Наконец-то выглянула луна, и в ее неверном, но все-таки вполне достаточном свете было видно невозмутимое монголоидное лицо воина. Руки его оставались связанными, ножны – пустыми.

– Мне одно интересно – ваши-то не пострадали? Мы ведь не знаем, откуда появились шайны. Могли пройти вашим путем. Ясно, что это – тоже разведка, а в таком случае захваты языка, нападения – дело обычное.

– Рубятся они неплохо, – вставил Денис. – Я с двумя еле справился.

Вроде и похвалил противника, однако и свои достоинства подчеркнул. Но Денис был потомственным дружинником, носителем соответствующих генов, с раннего детства овладевал нелегким воинским мастерством. Считалось, такой в бою стоит минимум десятка обычных людей. Или противник тоже занимается селекцией человеческого материала? Может быть. Перед войной повсюду велись эксперименты с наследственностью.

Девушка ожгла взглядом, а вот что в нем было, дружинник не понял. Кто вообще в состоянии понять женщин?

– Наши дальше. Ближе к куполу, – в тоне Лины не было никаких переживаний. – Вот…

Словно судьба ее товарищей должна заботить случайных спутников, но только не ее.

– Ладно. С вашими потом разбираться будем. Шайны сейчас важнее. Как-то они проникли под купол. Необходимо узнать, сколько их по ту сторону. Раньше народы Азии были самыми плодовитыми. Если их и теперь много… Вот только на каком языке с ним разговаривать?

– Можно, я его осмотрю? У него же что-то с рукой. Вот…

– Осматривай, – Михаил надавил на плечо пленника, так что тот был вынужден сесть. – Мы ж не нелюди какие… Света-то хватит?

Конечно, луны было маловато, так ведь всего и требовалось: понять, нет ли переломов, или все обошлось ушибами. Вот если бы речь шла о ранах, проблем было бы больше. По счастью для пленника, обрушившаяся на него дубина не имела вставленной в нее арматуры. Иначе варианты могли быть куда хуже.

У Дениса был повод считать себя неудачником. Он бы согласился не на царапину, а на настоящую рану, лишь бы его перевязали нежные девичьи пальчики, а не грубые пальцы монаха.