Возможно ли, что судьба привела ее в это сельское поместье именно для того, чтобы она научилась говорить «нет»?

Дженис долго ломала голову над этим…

Все утро у нее ушло на поиски дневника Эмили Марч на книжных полках в библиотеке герцога, но найти ничего не удалось. Изобел тоже его не обнаружила. Это означало, что очередь за секретерами. А что делать дальше, Дженис плохо себе представляла. Следовало бы осторожно порасспросить обитателей дома, и в первую очередь вдовствующую герцогиню.

Когда девушка вошла в спальню старушки, ее встретила властная королева. Трон из подушек поддерживал ее немощное тело.

Окинув Дженис строгим взглядом, она произнесла, растягивая слова:

— Снова вы.

— Да, ваше величество. — Дженис присела в глубоком реверансе. — Доброе утро.

Вдова жестом указала ей на кресло возле кровати, куда девушка охотно и опустилась. Ей до смерти хотелось рассказать герцогине, как ей понравился ее портрет, но она опасалась, что это может поставить старушку в тупик.

— Сегодня утром я хочу послушать пение, — заявила почтенная леди. — Я целую вечность не слышала песен.

— Пение? — Дженис очень удивилась.

— Вы что, плохо слышите? Или отказываетесь мне повиноваться? Двор стал довольно скучен.

Последнее замечание явно относилось к сиделке.

— Ну что ж, если у вас нет пожеланий…

— Не тяните! — резко оборвала ее вдова.

Дженис откашлялась, прочищая горло, и запела:

Доброе утро, девица-краса,

Куда держишь путь?

Голос ее, вначале совсем слабый, некоторое время звучал неуверенно, но вскоре окреп и к середине баллады, которую отец каждое утро напевал ее матери, пока та приводила себя в порядок после сна, уже был полон силы. И сердце девушки преисполнилось радости…

В особенности когда она увидела, что старушка очень довольна. Глаза ее блестели, она жадно ловила каждое слово, слетавшее с губ Дженис.

Когда последние звуки растаяли в воздухе, ее величество громко вздохнула и просто сказала:

— Да, вот это пение.

Дженис улыбнулась, довольная:

— Я рада, что вам понравилось.

Девушка взглянула через плечо на миссис Пул и впервые увидела на ее губах некое подобие улыбки — все лучше, чем обычное свойственное ей угрюмое выражение лица.

— Мой дед тоже вс-с-сегда пел это, — заметила сиделка с особенно отчетливым свистом.

— Что за шум с галереи музыкантов? — прикрикнула герцогиня. — Я не выношу флейту. Такой жеманный инструмент. Дайте мне трубу.

Дженис взглянула на сиделку: лицо бедняжки побагровело от обиды на столь явное неуважение, — и прошептала:

— Мне очень жаль…

Сиделка повернулась к ней квадратной спиной.

— Ваше величество! — с укором воскликнула девушка, расстроившись из-за миссис Пул. — Вам следует быть добрее. Должно быть, вы ужасно несчастны, раз так придираетесь к тем, кто за вами ухаживает.

— А как вы думаете, я могу должным образом править из этой кровати? — Старушка тяжело вздохнула. — Между прочим, как продвигается ваш план? Вы послушались моего совета?

— Да. — Дженис рада была сменить тему. — И это дает свои плоды.

Ее величество захихикала.

— А я что вам говорила? Итак, что вы сделаете в первую очередь, когда станете герцогиней?

— Не думала об этом. — Лицо Дженис запылало. — Возможно, позже… Мы лишь на начальной стадии… стратегии.

Вдовствующая герцогиня махнула рукой:

— Все произойдет быстрее, чем вы думаете. Так что готовьтесь: скоро станете могущественной женщиной.

— Как вы?

— Мне есть что вспомнить, — самодовольно заявила пожилая леди, но тут же нахмурилась. — Хотя… хотя я припоминаю, что не всегда умела воспользоваться моментом с выгодой для себя. Мне следовало высказываться открыто. Следовало чаще говорить «нет». Нет!

Она хлопнула ладонью по покрывалу, и Дженис, заметив, как задрожали у нее губы, стали заметнее морщины вокруг рта и глаз, взяла старушку за руку.

— Все в порядке. Пожалуйста, позвольте мне спеть для вас еще.

Но вдова, похоже, совершенно забыла о ее присутствии:

— Я стояла рядом… знала, что он сделал.

— Я знаю прекрасную походную песню…

— Но я не знала, что мне делать, — упорно продолжала герцогиня, не обращая никакого внимания на Дженис. — Видите ли, я любила его. Он был всем… всем, что у меня осталось…