Шрифт:
Джош рванулся и взял Пити на руки.
– Эй, Пити. Что с тобой, приятель?
Он прижал песика к себе, но тут же выпустил Пити из рук и попятился от него.
– Фу… ну и воняет от него!
– Что? – выдохнула я, подбегая к Джошу.
– Пити. От него жутко воняет. Как от дохлой крысы! – Джош зажал пальцами нос.
Пити неторопливо уходил прочь.
– Джош, он не радуется нам! – растерянно проговорила я. – Похоже, он нас вообще не узнает. Посмотри на него!
Пити и вправду вел себя странно. Он остановился у следующего ряда надгробий и равнодушно глядел на нас.
Мне снова стало страшно. Пити как будто подменили. Что с ним? Почему он не радуется нам с Джошем?
– Что-то я ничего не понимаю… – Джош все еще морщил нос. – Обычно, если мы на полминуты выходим из комнаты, он с ума сходит от счастья, когда мы возвращаемся.
– Пойдемте отсюда! – окликнул нас Рэй. Он так и стоял на краю кладбища под громадным деревом, нависшим над летним театром.
– Пити… что с тобой, маленький? – крикнула я, но пес даже не шелохнулся. – Пити? Ты что, забыл свое имя? Пити?
– Как же от него воняет! – сморщился Джош.
– Ничего. Дома мы его сразу вымоем. – Голос у меня дрогнул. Мне было грустно. И почему-то страшно.
– А может быть, это не Пити, – задумчиво проговорил Джош и посветил на него фонариком.
В глазах собаки снова сверкнули красные огоньки.
– Нет, это Пити, – сказала я. – Посмотри. У него ошейник и поводок. Бери его, Джош, и пойдем домой.
– Сама бери! – возразил Джош. – Он воняет.
– Возьми за поводок. Я же не прошу тебя тащить его на руках.
– Нет. Ты возьми, – заупрямился Джош. Если Джош заупрямился, с ним лучше не спорить. Себе дороже. Я пожала плечами:
– Ладно. Я возьму. Только мне нужен свет.
Я вырвала у Джоша фонарик и побежала за Пити.
– Сидеть, Пити. Сидеть!
Это единственная команда, которую Пити выполнял всегда.
Но на этот раз он не послушался, он развернулся и потрусил прочь, свесив голову.
– Пити, стой! Пити, дурная собака! – Я уже начинала злиться. – Делать мне больше нечего, как за тобой гоняться.
– Держи его, а то убежит! – закричал Джош, бросаясь следом за мной.
Я провела по земле фонариком.
– Где он?
– Пити! Пити! – отчаянно и пронзительно орал Джош.
Пити снова куда-то пропал.
– Так. Только не говори мне, что он опять потерялся! – Я готова была расплакаться. Мы принялись звать его на разные голоса.
– Да что с ним такое? – Я была в полном смятении.
Мы стояли между двумя рядами надгробных плит. Я еще раз провела фонариком сначала вдоль одного ряда, потом быстро – вдоль второго. Пити не было.
– Пити! Пити!
На мгновение круг света остановился на одном из гранитных надгробий.
Я машинально прочитала имя, высеченное на камне.
Меня едва не хватил удар.
– Джош, посмотри! – Я вцепилась в его рукав.
– Что там? – спросил он в замешательстве.
– Имя на камне. Прочти.
– Карен Сомерсет, – прочел Джош и озадаченно уставился на меня.
– Ну и что?
– Карен. Моя новая подруга. Мы с ней все время болтаем на стадионе.
– Так это, наверное, ее бабушка или еще кто-нибудь. – Джош на секунду умолк и нетерпеливо позвал: – Пойдем. Надо найти Пити.
– Нет, ты посмотри на годы.
Под именем Карен Сомерсет стояли даты: 1960—1972.
– Это не может быть ее бабушка или мама. – Я продолжала светить на камень, хотя у меня так дрожали руки, что я боялась, что не удержу фонарик. – Девочка умерла, когда ей было двенадцать лет. И Карен тоже двенадцать. Она мне говорила.
– Аманда… – Джош раздраженно поморщился и отвернулся.
Но я подошла поближе и посветила фонариком на соседнее надгробие. Имя, выбитое на камне, было мне незнакомо. Я перешла к следующему камню. Снова незнакомое имя.
– Аманда, пойдем! – крикнул мне Джош. Но я застыла на месте.
Потому что на следующем камне было выбито: Джордж Карпентер. 1975—1988.
– Джош, посмотри. Это же наш Джордж. Со стадиона.
– Аманда, нам надо искать Пити! – взвился Джош.
Но я не могла отойти от могил. Я переходила от одного камня к другому и читала надписи, освещая их фонариком.
Все внутри у меня сжималось от страха.
Я нашла Джерри Франклина. А за ним – Билли Грегори.
С ними мы каждый день играли в софтбол на школьном стадионе… Они все были мертвые.