Изредка бралась и вторая шлюпка, которая буксировала «танкер».

Иногда удавалось добыть воду в береговых колодцах, которые в этом случае вычерпывались буквально до дна (или, как говорили в те времена, «до лягушек»). Чтобы получить возможность добыть свежую колодезную воду, обычно шли на «военно–морскую хитрость». Из числа офицеров выбирался наиболее неиспорченный и благовоспитанный мичман, который ехал делать предложение девице из семьи, располагавшей криницей.

Затем, как бы невзначай, заводился разговор о воде. Отказать будущему родственнику было невозможно, и корабль наливался водой до самых горловин цистерн. А наутро становилось известно, что судно должно срочно выйти в море…

К концу XIX в. ситуация изменилась — появились специальные суда–водолеи. Это были небольшие танкера, которые перевозили не нефть и нефтепродукты, а питьевую воду. Первые такие суда для Балтийского флота были построены в начале 1880–х гг.

Прием пресной воды превращался в целое событие. На бронепалубный крейсер 2–го ранга «Изумруд» принимают живительную влагу со вспомогательного крейсера «Днепр». Рассказывает судовой врач «Авроры» Владимир Семенович Кравченко:

«У нас опять горе: нет пресной воды. Уже два котла за недостатком ее выведены. Мы на середине Красного моря. Вторые сутки сигналим, умоляем «Олега» сжалиться и дать нам воды. Куда она исчезает — неизвестно. Запаса должно хватать на шесть дней, а мы вот уже на третьи сутки караул кричим. Старший механик [257] ходит мрачнее тучи. Наконец над нами сжалились и устроили остановку в море; стоим, конечно, не на якоре — глубина здесь ни много ни мало — 400 сажень [258] .

Мы подошли к «Днепру», спустили «шестерку» [259] , приняли с «Днепра» шланг, несколько раз обрывали его, наконец, завели и теперь сосём, жадно сосём пресную воду сквозь узенькое горлышко шланга. Нам надо 180 т, а принимаем мы в час всего пятнадцать. А с «Олега» то и дело семафорят: «Скоро ли, да скоро ли?».

...Взошла полная луна и застала нас за этим занятием — качанием воды. Сквозь шланги местами сочится струйками вода; команда жадно подбирает ее, подставляет кто кружечку, кто пригоршню.

Один подставил ведерко под сирену: оттуда (благодаря неисправности) нет–нет и вырвется с паром струя кипятку — догадливый матрос уже полведра себе набрал.

А я хожу по лазарету, завязываю краны и бранюсь: «Санитары, не сметь трогать пресной воды, руки мыть соленой водой!» — вот до чего дело дошло.».

Как видим, далеко не случайно даже офицеры на берегу с наибольшим удовольствием пили обычную пресную воду, которая «после опресненной судовой бурды казалась прямо нектаром».

Для хранения продовольствия предназначались особые помещения — так называемые ахтерлюки.

Один из них всегда предназначался для «мокрой» провизии, т. е. мяса, рыбы, солонины, вина и водки, масла, уксуса и ряда других продуктов. Второй ахтерлюк вмещал соль, мыло, табак, а также зачастую и квашеную капусту, которая к «мокрой» провизии почему–то не относилась. Еще в одном помещении хранили «сухую» провизию — лук, крупу, чай, сахар, а также овощи.

На кораблях 1–го ранга (броненосцах и больших крейсерах) часто имелся и ахтерлюк, предназначенный исключительно для офицерской провизии. В него помещали и частные запасы каждого отдельного офицера. Так, например, кадет Владимир Ашанин, персонаж повести Константина Михайловича Станюковича «Вокруг света на «Коршуне»», привез на свой корвет большой ящик с домашним вареньем. Естественно, ящик расположили не в каюте (там попросту не было места), а в офицерском ахтерлюке.

Особое отношение, естественно, было к питьевой воде. Она располагались в специальных цистернах, размещавшихся в особом, «водяном» трюме. Каждая цистерна изнутри тщательно покрывалась известью, а снаружи — белой масляной краской. Емкость цистерн зависела от численности экипажа — например, на «Адмирале Ушакове» шесть резервуаров вмещали 900 ведер [260] воды. На более современном и почти в три раза более крупном «Андрее Первозванном» судовой запас питьевой воды составлял уже 44 т.

Добавим, что водяные цистерны были постоянно закрыты и распечатывались только для приема свежих запасов живительной влаги.

Закупка продовольствия в дальнем плавании была зачастую весьма сложной задачей, особенно при походе крупным отрядом судов. В качестве примера можно привести стоянку Второй эскадры флота Тихого океана вице–адмирала Зиновия Петровича Рожественского на Мадагаскаре.

Как пишет князь Чегодаев—Саконский, ««кают–компаньоны» [261] спешили опередить один другого». Овощи и зелень раскупались моментально, а молочника приходилось караулить еще на дальних подступах к рынку. «Вся суть удачи состояла в том, чтобы обмануть других, не показать вида, что ожидаешь молочника».

С мясом и птицей было проще, хотя их приходилось изредка заказывать заранее. Не гарантировало наличие свежей провизии и пребывание при эскадре судна–рефрижератора «Эсперанс». Принятое с него мясо «отдавало салом и браковалось». Затем рефрижераторные машины парохода «скисли» окончательно, после чего весь немалый запас продовольствия безнадежно испортился. Припасы выкинули в море, а капитан «Эсперанса» получил такой нагоняй от Рожественского, что от страха сел в шлюпку в полубессознательном состоянии.