Встревоженный Силхан приказал возвращаться. Похороны Тюргеша были простыми. Ни боевого лука, ни меча тот по старости не имел. Оставили то, что было на нем, а из оружия лишь кинжал. Зарезали его коня, тоже старого. Тысячник от себя выделил несколько монет. Из–за них могилу разрывать не станут. Седло покойнику не оставили. Шаман рассудил, что если бы Тэнгри уважал бывшего десятника, то давно бы забрал на Небо. Воин не должен умирать своей смертью. Тем более жить до преклонных лет. Это бесславная смерть. А раз так, то пусть едет без седла на тот свет. Поминки тоже были бедные.

На следующий день дворец вновь подвергли тщательному осмотру. Затем его оцепили воины. Часовых поставили во всех помещениях и даже на крыше. На дорогах и тропинках встали дозоры. Силхан пообещал десять золотых монет тому, кто обнаружит человека или демона. И двадцать монет, если притащит его на аркане. Утром шаман окурил воинов дымом священного дуба и прочитал заговоры против злых духов.

Диор объявил, что займется волхвованием, и велел, чтобы в зале никого не было и чтобы воины наружной охраны не заглядывали в оконные проемы и в дыру на крыше. Тот, кто ослушается, тотчас ослепнет. Приказ советника воинов обрадовал, им было явно не по себе в этом жутком помещении.

Диор остался один. Железная дверца не имела отверстия для ключа и наружной ручки. Но как ее, тяжелую, массивную, открывали? Когда–то она была выкрашена в один цвет со стеной. Человек, не знающий о существовании подземелья, едва ли бы обратил на нее внимание.

Предположение о том, что она распахивается вовнутрь, пришлось отвергнуть. Ведь Юргут со своими воинами колотил в нее бревном. Подобную прочность ей придают не засовы, их бы погнули, а сплошные металлические косяки. О потайных механизмах Диору доводилось слышать и читать. На них горазды египтяне, римляне, особенно персы. В свое время дакийский царь Децебал [79], воюя против римлян, просил помощи именно у персов. Возможно, и дворец построили они. Неужели изощренный ум Диора окажется бессильным против хитрости древних?

Эта железная дверца была встроена во внутреннюю стену, примыкающую к наружной, обе стены образовывали полутемный угол. Он был завален разным хламом. Пришлось изрядно потрудиться, отгребая упавшую штукатурку, обрывки истлевших кож, оттаскивая куски камней. Расчистив угол, Диор зажег факел и стал осматривать обнажившийся пол. Он был выложен гладкими мраморными плитами. В едва заметные щели набились пепел и грязь. В одном месте слой грязи показался Диору особенно толстым. Он кинжалом счистил его. Открылся обгорелый ковер. Диор оттащил его в сторону. В крайней мраморной плите оказалось углубление, забитое пылью и паутиной. Острие кинжала зацепило что–то звякнувшее. В углублении находилось бронзовое кольцо. Так вот что скрывая ковер.

Вдруг Диор опять почувствовал чей–то взгляд. Обернулся. На противоположной стороне зала часть кровли, обвалившись, не упала, а нависла. Под ней в темноте Диору почудился закутанный в черный плащ человек. Приказ Аттилы гласил: «Убей всякого, кто узнает тайну подземного дворца!» Диор выхватил меч, в два прыжка достиг темного угла. Да, там стоял человек. Глубокий капюшон скрывал его лицо. Взмах остро отточенного меча. Отрубленная голова скатилась с плеч незнакомца, с глухим стуком упала на пол. Странное существо, не издав ни звука, рухнуло навзничь. Черный плащ распахнулся. Перед Диором лежал безголовый деревянный идол. Как он здесь оказался? Диор мог поклясться, что идола только что тут не было.

Снаружи весело перекликались воины охраны. Диор поднял отрубленную голову. Грубо вытесанное лицо удивительно напоминало лицо Верховного жреца сарматов. Глазницы были пустые. Тонко прорезанные губы загадочно улыбались. Он отбросил голову прочь. Она откатилась в темноту под нависшей кровлей. Вложив меч в ножны, Диор вернулся к мраморной плите с бронзовым кольцом в углублении. Встав на колени, потянул за кольцо. Плита поднялась. Под ней оказался колодец в два локтя глубиной, сплошь затянутый паутиной.

Расчистив паутину, Диор увидел бронзовый рычаг, насаженный на металлический стержень, напоминавший копье. Рычаг был закреплен таким образом, что его можно было давить только вниз. Что Диор и сделал, наступив на него ногой.

Вдруг что–то заскрежетало под полом. Железная дверь стала со скрипом открываться, обнажая темный проем. Оттуда дохнуло могильной сыростью. Тщеславная гордость охватила Диора. Он превзошел парфянских магов! Ха–ха, ему нет равных по уму во всей вселенной! Радость Диора была столь велика, что он не задумываясь бросился к открывшемуся входу в подземелье. Каменные ступеньки вели вниз. Держа горящий факел, он вступил на них. И только спустившись на несколько ступенек, сообразил, что следовало бы закрепить рычаг, придавив его камнем. Вдруг послышался стук, как будто что–то упало. Он кинулся обратно. Успел заметить, что захлопнулась мраморная крышка колодца. Диор не добежал до железной двери. Она бесшумно закрылась перед его носом.

1

В отчаянии Диор ударил в дверь плечом. Это было все равно что пытаться сдвинуть скалу. Факел освещал небольшое помещение, уходящее вниз. Там, где ступеньки заканчивались, был поворот. Запасной факел Диор не захватил. Силхан будет ждать до вечера, только тогда решится заглянуть в зал. Советника Аттилы там не окажется. Что подумает тысячник? Ведь вокруг дворца сплошная цепь охраны. Опять начнут обыскивать. Найдут загадочного деревянного идола с отрубленной головой. Конечно, Силхан решит, что тут не обошлось без колдовства. Перед чародейством воины бессильны. Возьмут на аркан старшего шамана тысячи, а не Силхана. Но Аттила силен здравомыслием. Он не поверит, что умнейший Диор вдруг превратился в статую, которой чей–то лихой меч снес голову. Силхан обнаружит и расчищенный от мусора угол. Заметит он и бронзовое кольцо. Догадается ли потянуть за него? Поймет ли, для чего предназначен рычаг? Гунны еще никогда не сталкивались с подобными вещами. Но если Силхан сообразит, как открывается дверь, вся тысяча будет знать о существовании подземелья. Тьфу, как плохо!