В голове ее нехорошо шумело. Начало противно подташнивать. Ходящий ходуном подбородок лишал последних сил. Она оперлась о стенку своего киоска. Увы, это не помогло. С дурнотой справиться таким способом невозможно. Непослушные ноги Светочки вдруг подкосились, и тело по стеночке съехало на пол.

«Надо же, — совсем растерялась она, — все органы почему-то отказывают по очереди. Сначала подбородок, теперь вот ноги…»

После этого в ее голове стало совсем муторно, перед глазами заплясали крупные черные точки, поплыли удивительные по своей красоте радужные разводы, тошнота усилилась. Светочка неуклюже и некрасиво стала валиться на бок. Ей показалось, что она стремительно падает в какую-то мертвую и страшную глубину. Она еще раз ожесточенно лязгнула зубами и потеряла сознание.

— Черт, — выругался младший милиционер, — допросили свидетеля, называется. Девица-то сознание потеряла. Медицина, а от вида крови в обморок брыкнулась. И чему их только в институтах учат, непонятно, — снисходительно подвел он итог.

— А чего ты хотел? — равнодушно отозвался другой. — Девка молодая еще совсем. Крови близко никогда не видела, а тут такой концерт по заявкам. Давай-ка поднимем ее да отнесем в любой кабинет. Надо девчонке помочь. Чего ей на холодных плитках валяться. Ей и так сегодня досталось, будь здоров, не кашляй. Придется выписать ей на завтра повестку. До завтра точно оклемается и начнет давать показания, а сегодня с ней разговаривать бесполезно. Шок у нее самый настоящий. Ничего не добьемся, только запутаемся и время потеряем.

Светочка пришла в себя от резкого и очень противного запаха.

Нашатырь, машинально отметила она про себя, непроизвольно дернула головой и попыталась приподняться.

— Где я? — Голос прозвучал чуть слышно. Опять болезненно сдавило горло. Она судорожно закашлялась.

— Светочка, не волнуйся, — услышала девушка голос Натальи Ивановны, участкового терапевта. — Все хорошо. Лежи спокойно, сейчас все пройдет.

Замечательно. Судя по всему, она все-таки грохнулась в обморок. Первый раз в жизни. Светочка не помнила, каким образом оказалась в кабинете врача. Кто-то должен был принести ее сюда. Да какая теперь разница! Блузка снята, лифчик расстегнут. Ужас.

— Киоск, я не успела закрыть киоск, — простонала она и опять сделала безуспешную попытку подняться. При этом руки ее беспорядочно шарили по кушетке в поисках одежды, чтобы прикрыть обнаженное тело. Ей почему-то было невыносимо стыдно за свой вид перед Натальей Ивановной.

— Да не переживай ты за свою аптеку. Там Валерий Иванович дежурит. Так что можешь не волноваться, ничего не случится, — терпеливо проговорила та.

— Какой Валерий Иванович? — вяло удивилась Светочка, не в состоянии побороть слабость и апатию. Но мысль о том, что она покинула рабочее место и не закрыла свое аптечное хозяйство, не позволяла ей оставаться на кушетке.

— Да охранник наш новый. Бравый дядька, должна я тебе сказать. Пока все вокруг охали да ахали, суетились без толку, он один не растерялся, очень оперативно вызвал «скорую» и милицию. И вел себя, в отличие от наших мужчин, очень достойно. Что значит бывший военный. Настоящий мужик. Так что не волнуйся за свой аспирин, он не пропадет. Поликлиника закрыта, посетителей давно выпроводили, не переживай, — спокойно посоветовала терапевт.

Молодец, нервы у нее точно в порядке, подумала Светочка. Тут такое случилось, а она спокойна, уравновешенна, разговаривает так, словно в поликлинике ничего особенного не произошло.

— А что это было, Наталья Ивановна? Ужас-то какой. Средь белого дня искромсали человека, уму непостижимо. — Светочку знобило от пережитых потрясений. Вот выдался вечерок, врагу не пожелаешь.

— Да, деточка, — Наталья Ивановна тяжело вздохнула, — и не говори. В такое страшное время живем, что не дай бог никому. А что случилось, я толком не знаю. Милиция быстро уехала, да с нами никто особо не разговаривал и ничего не объяснял. Задали несколько вопросов и наладились восвояси. Вроде на мужика напали у табачного киоска, который напротив поликлиники. То ли не поделили чего, то ли разборки у них такие, сейчас сам черт не разберет, что происходит вокруг.

— А этот, раненый, он жив? — спросила Светочка и замерла в тревожном предчувствии. Ей было страшно задавать этот вопрос. Почему-то она очень хотела, чтобы этот человек выжил. Светочка впервые в жизни встретилась с чужой трагедией, и что-то перевернулось у нее в душе. Все смешалось — ужас, жалость, страх и небывалая боязнь за судьбу совсем незнакомого человека.

— Да кто его знает, — равнодушно отозвалась терапевт. — Его в больницу забрали. Наш хирург диагностировал у него два серьезных ранения. Одно в шею, другое — в области печени. Представляешь, настоящим счастливчиком твой крестник оказался. На шее рана в двух сантиметрах от сонной артерии прошла. Чуток левее, истек бы кровью мгновенно, а так еще вроде шансы имеются. Хотя не знаю, что у него в брюшной полости, да и крови он потерял порядочно. — Наталья Ивановна поднялась со своего места и подошла к девушке. — Ладно, дорогая, хватит с нас ужасов на сегодня. Давай-ка лучше давление померяем, — предложила она.

— Спасибо, Наталья Ивановна, не стоит, мне уже гораздо лучше. — Светочка приподнялась с кушетки и стала дрожащими руками натягивать на себя одежду.

— Ну, как знаешь, храбрый оловянный солдатик, — добродушно улыбнулась Наталья Ивановна. — Что ж ты так крови испугалась? В обморок хлопнулась. Медицинское образование имеешь, в анатомичке не раз была, а тут такая незадача? Или прогуливала занятия и никогда трупов не видела? — спросила она насмешливо.

— Анатомичка — это совсем другое дело. Когда туда идешь, то понимаешь, что человек мертв, и уже ничего изменить нельзя. Там каким-то образом отстраняешься от личностной трагедии умершего, воспринимаешь ситуацию по-другому. Жалко, конечно, неприятно, но хотя бы объяснимо. А здесь совсем другое, какое-то пограничное состояние. Очень страшно было, если честно. А потом события развивались так стремительно и неожиданно. Согласитесь, ведь не каждый день в нашей поликлинике такое происходит. — Светочка тяжело вздохнула.