Первое, что я увидел белый потолок. Скосив глаза, я ухватил взором капельницу надо мной, оранжевый шланг, иглу в вене. Кажется, живой.

Я медленно приходил в себя. Встал с постели через пять дней. История моей болезни пестрела такими словами, как «стресс», «психологическая травма» – и далее в том же духе. Тот самый детина – завреанимацией – сказал, что все это ничего не стоящая словесная муть. Если честно, он вообще не может поставить никакого диагноза. Ни видимых телесных повреждений, ни следов облучения, ни типичной симптоматики стресса – ничего, что могло бы уложить человека в больничную койку.

Нашли меня утром пацаны, игравшие в чеченскую войну около «бульника». Я лежал, впившись пальцами в руку моего врага, в которой был зажат окровавленный нож. Враг был мертв. У него остановилось сердце. Метрах в десяти от камня, тоже без сознания, лежал десятилетний Витя Сергеев. Доставили его в реанимацию примерно с тем же диагнозом, что и меня, плюс колото-резаная рана руки. За пару дней до описываемых событий Витя сбежал из дома от алкашей-родителей, забывшихся в крутом запое, и бесцельно слонялся по городу. Он вспомнил (хотя в его памяти были большие провалы), как встретил вечером старичка, тот отвел его к себе домой, напоил ароматным прекрасным чаем. Еще помнит его бездонные, безжалостные глаза – их взор завораживал, лишал воли. Очнулся мальчишка на «бульнике» от боли в плече и грохота выстрела, увидел над собой человека с ножом, сумел вывернуться, отбежал на некоторое расстояние, после чего потерял сознание.

На следующий день после происшествия неожиданно открыл глаза и заговорил бродяга. Он клялся, что никого не убивал. Год назад он случайно стал свидетелем убийства девушки, подобрал несколько слетевших с ее шеи ракушек и нож. Через некоторое время, встретив на улице убийцу, он поднял шум, желая его задержать. Но когда их доставили в милицию, вдруг понял, что ему никто не поверит, и ничего не сказал. Он стал следить за убийцей и оказался свидетелем убийства инока. По его словам – инок сам, как сомнамбула, шел к камню и лег на него. Бродяга пытался спасти несчастного, но убийца непонятным образом лишил его сознания и сунул в руку нож…

Звучал этот рассказ не слишком убедительно, в нем зияли многочисленные дыры. До конца у следствия не было уверенности, что убийцей является именно доцент, а не бродяга. Но при обыске в доме доцента нашли старинную малахитовую шкатулку с целым набором вещественных доказательств – пуговицу от куртки первой убитой женщины, серьгу из уха второй, кольцо третьей. Зачем-то, может, на память о жертвах (кто этих маньяков поймет), он брал от каждой какой-то предмет. Кроме того, экспертизами, проверкой алиби все же было установлено, что бродяга – вовсе не «Вампир».

Жизнь возвращалась к бродяге. Теперь над ним реально висела угроза статьи о «недонесении о совершенном преступлении». Под стражу его, естественно, никто брать не собирался, так что он набирался сил в больничной палате.

На седьмой день пребывания в медцентре я поднялся и, в больничной пижаме, еле передвигая ноги, выбрался на улицу. Погода стояла сносная. Пригревало летнее солнышко. Я сидел под старой липой и курил «ЛМ» – сигареты, прозванные в народе «Любовь мента» – их почему-то курит большинство сотрудников.

– Я ошибся, воин. Ты не умер. Ты оказался сильнее… – послышался сзади негромкий голос.

Бродяга стоял сзади, опираясь на палку. Он уселся радом со мной и уставился куда-то вдаль.

Не знаю, как относиться к последовавшему его рассказу. Да и какой это рассказ? Двусмысленные фразы, прозрачные намеки, темный лес недоговоренностей. Но кое-какую картину составить все же удалось.

Ощущение, что в городе присутствует зло – было вовсе не плодом моего расстроенного воображения. Установленный неизвестно кем и когда камень, прозванный «Булником», обозначал вход в иную, несусветную реальность. Нечто подобное я как-то читал у американского писателя Лавткрафта, но одно дело выдуманный рассказ, и совсем другое – реальность. Что за этим входом – духи стихий, таинственные энергии, существа, силы? Чем наделе было притаившееся там НЕЧТО? Создано ли оно людьми исчезнувших цивилизаций, существовало ли само по себе, было хозяином или слугой? Не знаю.

Еще я понял – идет борьба. Кто-то испокон веков стремится открыть входы в ту реальность (»бульник» – не единственный из них), овладеть этой СИЛОЙ, привнести ее в наш мир и с ее помощью приобрести власть над людьми, вещами и событиями. Кто-то всячески препятствует подобным планам.

Кто эти НЕКТО – какие-то организации, древние секты, Союзы Просвещенных, затерянные в толщах гималайских гор или океанских глубинах? А может, инопланетяне или иновремяне? Не знаю. Для нас они вполне прозаические люди с прозаическими паспортами, записями в ЗАГСах и трудовых книжках. Что скрывается за этой мишурой?

Борьба ведется по непонятным, невероятно сложным правилам. Орудия этой борьбы – движения духа, перемещения светил, линии судьбы, заклятия, скрытые знания, и еще леший знает что.

Чтобы открыть дверь, требовалось сломать три печати. Первая ломалась убийством трех женщин в определенные дни. Вторая – орошением камня кровью инока. Третья – кровью ребенка. Бродяга пытался предотвратить эти события, но не смог отвести руку убийцы. Помощью со стороны он воспользоваться не мог – только они двое вели борьбу. Помощь со стороны ломает линии судьбы и ведет к проигрышу. У каждой битвы в этой бесчисленной череде битв, уходящих в глубину тысячелетий, свои герои. Но в этой было еще и третье действующее лицо, третий герой, которому судьбой начертан путь воина. Это был я.