Шрифт:
— Это наша музыкальная комната, — известил мистер Покетлинт, доставая окарину, похожую на огромную пластиковую картофелину. — Садись.
— Но мне очень надо…
Миссис Покетлинт села за рояль, принюхалась, открыла ноты.
— Для начала мы с Сэмом сыграем тебе самые известные сонаты. Уверена, ты их все знаешь.
— Какая нравится тебе больше всех? — спросил её муж.
— Э-э-э… — замялся я. — Все!
— Прекрасно! Вот все и сыграем! — обрадовалась миссис Покетлинт и тут же забарабанила по клавишам.
Мистер Покетлинт прикрыл глазки поднёс свой странный инструмент к губам и заиграл.
Не переставая натужно улыбаться, я сел на кушетку. Тотчас же меня потянуло в сон, но я боролся изо всех сил.
Они играли и играли. Несколько часов, а может, даже дней! Я немного вздремнул (часа два), но они, кажется, не заметили.
Наконец музыка смолкла, Покетлинты были красные, как помидоры, тяжело дышали. Пот с них катил градом.
Я вскочил. Пора драпать!
— Спасибо! Огромное вам спасибо! Вы чудесно играете! — Я похлопал каждого по плечу, пожал им руки. — Видите, у меня на глазах слёзы? Не могу не плакать, когда слушаю Моцарта!
— Какой милый молодой человек! — Миссис Покетлинт просияла.
Мистер Покетлинт тоже сиял:
— Мы пригласим тебя на восьмичасовой фестиваль Брамса.
— Восьмичасовой? Но ведь это так мало! — воскликнул я и бросился бежать.
После стольких часов Моцарта в ушах у меня звенело. Ноги подкашивались.
Но я не забыл о своей великой цели. Я должен пробраться в комнату Уэса и налить воды…
Ой-ой-ой…
Опять какая-то музыка. Похоже на саксофон.
Я подкрался к гостиной. Точно: Уэс раскачивался из стороны в сторону и проникновенно дудел в свой саксофон.
Облом. Берни Б. подвёл своего друга. Понурившись, я побрёл в Тухлое общежитие.
Там я упал на колени и принялся целовать наш грязный пол.
Финмен и Кренч ждали меня в моей комнате.
— Ну как? Напоил водичкой саксофон Уэса? — сразу спросил Кренч.
— Нет. Я передумал. Мы должны победить в честной борьбе.
Финмен потрогал мой лоб.
— В честной борьбе? У тебя температура?
— Никаких хитростей, — продолжал я. — Вы только послушайте, какая божественная музыка доносится из шкафа Бурундука. Он же талант! Он обязательно выиграет!
Я ещё не знал, во что превратится генеральная репетиция…
Глава 16
БУРУНДУК НА СЦЕНЕ
На следующий день после занятий я побежал в Школьный центр. Вот-вот начнётся генеральная репетиция. Руководитель школьного драмкружка миссис Заводилка пригласила на сцену первого участника.
— Больше веселья! — завопила она. — Больше улыбок! Хлопаем, хлопаем!
Она всё время так разговаривает — жутко заводная тётка. Настоящая Заводилка!
В зале было полно народу. Вся школа пришла поглазеть на конкурсантов.
Я бросился за кулисы. Надо проверить, готов ли Бурундук произвести фурор. У сцены я заметил Флору и Фауну Выпендрильо. Они репетировали свой дуэт. Дженнифер Экх помахала мне и послала воздушный поцелуй. Шерман, Уэс и их ансамбль доставали инструменты.
Но где же Бурундук?
И тут ко мне подбежали Финмен и Кренч.
— Где Бурундук? — спросил я. — Репетиция сейчас начнётся.
— Он в своей комнате. И выходить не желает, — пропыхтел Кренч. — Мы его так уговаривали, и этак. А он ни в какую.
— Он привязал себя к кровати, — добавил Финмен. — Что делать?
— Как что делать? Развязать его! — закричал я. — Он с ума сошёл? Решил всё испортить? Как же я попаду на концерт группы «О-па», если он не хочет выступать?!
— Ну ладно, ладно… Попробуем ещё поуговаривать.
— Скажите ему, что он звезда! Что он уже победил! Скажите, его тут ждёт миллион долларов наличными! Придумайте что угодно! Только притащите его сюда!
Они отдали честь и бросились назад в общежитие.
С глубоким вздохом я опустился в кресло в первом ряду.
— Больше жизни! Больше веселья! — надрывалась миссис Заводилка. — Шире улыбки. Вы же все звёзды!
Первой на сцену вышла Дженнифер Экх. Она уселась на высокую табуретку. В руках у неё была кукла, с какими выступают чревовещатели.
— Только не это! — простонал я, разглядев, что кукла — вылитый я.
Дженнифер начала выступление.
— Это Берни. Берни, поздоровайся с публикой. «Всем привет!» — сказала она за куклу скрипучим голосом. Затем стала целовать куклу и изобразила, будто кукла тоже её целует. — Берни обожает целоваться! Правда, Берни?