Когда он заснул, его сразу же разбудили. Так ему, по крайней мере, показалось. Он не мог понять, где он и зачем его разбудили ночью. Подняв левую руку, он взглянул на свои часы со светящимся циферблатом. Было около трех часов.

— Курбатов, Саша!— говорил шепотом Денисенко, склонившись над ним, горячо дыша ему в лицо.— Ну, проснись, Саша!

Курбатов, все еще соображая, где они, не отвечал.

Денисенко тряс его за плечо.

— Что?— испуганно спросил Курбатов, припомнив все сразу.— Что случилось?— он пригляделся уже в темноте и увидел, как Денисенко шагнул к амбра­зуре.

Курбатов уселся на нарах, посмотрел на лейтенанта и почувствовал, что лейтенант смотрит на него.

— Так вот что я говорю...— начал тихо лейтенант, но, не договорив, замолчал. Они ждали.— Один из вас должен вырваться отсюда... Ждут ведь нас там... И до­ложить, что мост пока цел, что, кроме десанта, частей регулярных нет. В общем все расскажите... И о нас рас­скажите...

Он снова замолчал, дыша с трудом. Ему хотелось сказать, что он уж, вероятно, не выйдет отсюда, что тя­жело ему и как он любил их, своих товарищей. Но он ничего не сказал.

Курбатов осторожно сел и, сняв сапоги, принялся растирать затекшие ноги. Потом надел сапоги, встал, потянулся и расправил плечи.

— Ну, вот, ты и пойдешь, Саша,— проговорил лей­тенант тихо.

Курбатов хотел сказать ему что-нибудь хорошее, но, так же, как и лейтенант, постеснялся и ответил только:

—- Я готов, товарищ лейтенант.

Лейтенант приподнял левую руку, белевшую в тем­ноте дота бинтами, и Курбатов, осторожно придержав ее своей рукой, наклонился над ним.

— Скажи ротному...— начал лейтенант.— Скажи ротному, пусть доложит генералу: мост пока свободен, пусть не дожидаются общего наступления...

Курбатов знал, что неуместно сейчас говорить «есть», «будет исполнено», когда командир называет его Сашей, но других слов не мог подыскать и ничего не сказал, а прикоснулся щекой к забинтованному лицу лейтенанта.

— Бывай здоров, Петро,— сказал Курбатов, подойдя к Денисенко.

Он посмотрел в амбразуру. Было так темно, что ничего не удалось разглядеть.

— Только бы до реки тебе добраться,— напутствовал его Денисенко.— Я прикрою, в случае чего...

Курбатов осторожно приоткрыл дверь. На него пах­нуло сыростью реки. Медленно затворив дверь, он при­жался спиной к ней и долго стоял так, потом прошел по маленькой траншейке, лег на землю и пополз, оги­бая дот.

Сошло все благополучнее, чем думал Курбатов. Те­чением отнесло его далеко; за поворотом, на фоне свет­леющего неба, он увидел другой мост, около которого в прошлом году шли бои. Мост был взорван. Из воды торчали два бетонных быка, конец одного пролета ле­жал в воде.

Курбатов оглянулся в сторону «своего» моста — так он в мыслях называл тот мост, деревянный, у которого остались товарищи,— его отсюда не было видно.

Вылив воду из сапог, Курбатов пошел, не останав­ливаясь и проваливаясь пятками в сырой песок...

Когда командиру роты доложили, что пришел Курбатов, он так рванул плащ-палатку, завешивавшую дверь в его половину землянки, что сорвал ее.

— Ну?— спросил командир роты, входя в землянку, где на ящике из-под консервов сидел Курбатов, присло­нившись к стене.

— Товарищ капитан...— Курбатов вскочил, оправляя мокрую гимнастерку.

Капитан обернулся к людям, бывшим в землянке, и те вышли, а он сел к столу, глядя на вытянувшегося перед ним Курбатова.

— Докладывай.

Курбатов доложил обо всем. Капитан склонился над столом, подперев рукой голову и закрыв глаза. Он долго сидел молча, барабаня пальцами по столу, потом вздох­нул, поднялся и сказал отрывисто:

— Хорошо!— и посмотрел на часы.— Так вот, Кур­батов, до шестнадцать ноль-ноль можешь отдыхать. Можешь выпить, поесть, переодеться, выспаться. В шест­надцать ноль-ноль тебя разбудят, придешь ко мне.

Когда Курбатов, сытый, вымывшийся, остался на­конец один в землянке, он был почти счастлив; он лег на сено, покрытое плащ-палаткой, и быстро заснул.

Вечером Курбатов пошел обратно — к Денисенко и лейтенанту. Еще засветло он вышел к реке и спрятался в кустах. Вещевой мешок, в котором было его имущест­во, завернутое в непромокаемую противоипритную на­кидку, он положил рядом и стал наблюдать за проти­воположным берегом. Отсюда был хорошо виден дере­вянный мост, посеревший от воды, ветров и времени. Курбатов перевел взгляд на дот. Дот не подавал при­знаков жизни. На берегу было спокойно.

Еще до наступления темноты Курбатов поднялся вверх по реке. Кусты ивняка росли на берегу и спуска­лись к самой воде. Здесь тоже было спокойно. Он сел на берег, положив автомат на мешок, закурил и стал ждать, когда зайдет солнце. Оно опускалось медленно за дот, за лес. Курбатов знал, что нужно быть терпели­вым. Его клонило ко сну, от выпитой на дорогу водки было тепло. Он думал о том, как сейчас переправится на тот берег, как выложит перед Денисенко сало, хлеб, водку, табак. Он знал, что Денисенко обрадуется его приходу, и Курбатову было хорошо от этой мысли.