В теплице заблудиться не получалось. Всю осень, зиму и весну я, как одержимая, собирала шампиньоны, дошла до высот профессионализма и обрела неплохую форму.

Жизнь нам разнообразили собаки Динго, Сёгун, Суня и Симка, а потом еще и Каро, которую привезли, когда дети уехали в отпуск. Грибное производство на время приостановилось, наступил этап чистки и уборки помещений. На хозяйстве оставили меня с Богданом, отцом Ивоны.

— Мамуся, тут могут щеночка принести, — сообщили мне дети перед самым отъездом. — Возьми его, мы договорились.

«Щеночком» оказалась Каро — шестимесячная сука немецкой овчарки. Ее хозяин, венгр, покидал Польшу и оставлял собаку, ни слова не понимавшую по-польски. Собака выросла в квартире, и полная смена обстановки довела ее до форменного безумия. Люди, которые привезли ее, сбежали от нас в мгновение ока.

Естественно, все наши собаки тут же заинтересовались новенькой, а она в смертельном ужасе всячески старалась спрятаться от знакомства.

Я сидела на люке угольного подвала, терпеливо ждала и время от времени подзывала ее ангельским голоском. Приблизительно через час Каро подошла и разрешила себя погладить, потом нашла дорогу к дому, влетела в кухню-столовую и легла перед шкафчиком с кастрюлями.

К кастрюлям стало не подступиться. Каро пролежала два дня, глядя на меня такими глазами, что сердце разрывалось. В собачьих глазах светилась безграничная отчаянная надежда: я же когда-нибудь найду и приведу хозяина и вообще совершу чудо. Я чувствовала себя сволочной обманщицей, но для Каро я стала смыслом жизни, потому что она пристала ко мне, как репей.

Через два дня приехал Богдан и сменил меня на посту. Какое-то время мы сидели возле Каро на корточках, объясняли ей: ничего страшного не происходит, бабушка уйдет по делам, а дедушка останется, дедушка тоже хороший песик. Крыша у нас точно поехала, но Каро Богдана признала.

Через неделю Каро освоилась и почувствовала себя дома. И тут она показала себя во всей красе.

Она признавала только двоих — меня и Богдана. Позже причислила к своим еще и маму, явившуюся с визитом к собакам с ливерной колбасой. Все остальные были врагами, им надо было немедленно перегрызть глотку. Каро в оскале демонстрировала зубов этак сто пятьдесят, на хребте от лба до хвоста шерсть вставала жесткой щеткой, и она не позволяла никому нарушать границы.

Люди боялись проходить через наш двор, ни один чужой ни разу не рискнул войти в калитку, а ведь Каро не было еще и семи месяцев.

Единственный способ с ней справиться — поставить перед фактом. Чужак должен был оказаться в доме без ее ведома и сидеть в кресле. Каро впускали, и тогда она соглашалась оставить его в живых, но вставать гостю было очень нежелательно. Шевельнуться ему дозволялось только через какое-то время.

Мы с Богданом ехидно предвкушали ту минуту, когда собака не пустит домой хозяев. И вот эта минута настала! Дети вернулись из отпуска, и им тоже пришлось красться в дом с черного хода. Каро, которую отвлекли игрой во дворе, влетела в комнату, когда они уже сидели в креслах. Она страшно рассердилась, вздыбила шерсть на хребте, но у собаки концы не сходились с концами. Запах дома и запах новых врагов совпали, и это до такой степени сбило Каро с толку, что она убежала и долго не хотела возвращаться.

В самом начале эпохи шампиньонов, кажется осенью, у Ежи случилась беда. Он купил объект вместе с персоналом, в том числе с прекрасным управляющим, который взял на себя три четверти работы. И вот этот замечательный управляющий скоропостижно скончался — отказало сердце.

После смерти пана Станислава вся работа пала на плечи сына. Другого хорошего управляющего Ежи так и не нашел, и рабочий день у него продолжался с пяти утра до полуночи. Ивона тоже работала от зари до зари. Продержались они два с лишним года, после чего мое дитятко вернулось к своей изначальной профессии.

Мама снова была не в себе, опять пошли «канадские номера»: она причитала, что «деточка ее забудет», вспоминала канадские деревья над озером у дома Тересы, а съедобные продукты, по ее утверждению, были только в Канаде. Я собиралась в Канаду, только несколько позже, на конгресс IBC, но мотаться туда-сюда каждую неделю я не могла. Но матери так хотелось в Канаду, что она уехала одна. Впоследствии Тереса призналась, что она пережила ее визит очень напряженно, тяжелее даже, чем годы войны…

В назначенное время я полетела на конгресс IBC в Торонто. Конгресс продлился неделю, я же осталась в Канаде на месяц. Большую часть времени я провела у детей, а не у Тересы, и это по-человечески понятно.

Моя внучка Моника занималась карате, и не по собственному хотенью, а в силу печальной необходимости. Правда, занятия приносили девочке истинное удовольствие. В Канаде похищают детей. Мне казалось, что слухи на этот счет весьма преувеличены. Так вот, ничего подобного, всё это чистая правда. Только за время моего пребывания похитили шестерых. Я видела снимки в прессе, на стенах домов и по телевизору. Похищенных вывозят в Штаты с чудовищной целью — для услады извращенцев и для пересадки органов.