Я решила начать свой вояж с Дании, по пути навестив Алицию. Марта со времен съемок фильма обо мне безгранично полюбила Алицию, можно сказать, помешалась на ее почве, пробудив в Алиции ответную симпатию. Алиция с большой радостью ее пригласила. Я взяла с собой Мартусю без малейшего неудовольствия.

Повторюсь, я люблю ездить одна. Любая компания вызывает кучу неожиданных проблем: один хочет сюда, другой туда, один проголодался, а другой — совсем наоборот, одному в машине холодно, другому дует, третьему душно. Не поездка, а каторга. Мартуся оказалась не только беспроблемной, но и чрезвычайно полезной. Она восхищалась всем вокруг, и я могла делать всё, что мне нравится. На заправках она сама заливала бензин, что я делать не выношу, дорожную карту и указатели читать умела, за направлением следила, и я с ней ни разу не заблудилась. Только в Дании…

— Я бы тебе охотно показала единственный холмистый пейзаж в этой стране, — сказала я грустно, направляясь в Биркерод, — но я туда попадаю, только если заблужусь. Боюсь, что сейчас мы едем правильной дорогой.

И в этот момент я незаметно для себя съехала с нужной трассы!

— А, нет! — весело сказала я через пару минут. — Мне все-таки удалось заблудиться, сейчас ты увидишь чудесные холмы.

Это как раз был тот холмистый участок пути, по которому в свое время зарулила в сумасшедший дом. Но теперь я дорогу уже узнавала и понимала, как отсюда добраться до дома Алиции. Марте это путешествие между кочками и ямками очень понравилось.

Дополнительную радость, неожиданную и огромную, я получила, увидев у Алиции Эльжбету, которая как раз приехала к ней в гости.

Роман «Всё красное» Марта знала наизусть, а Эльжбета там выведена как Эльжбета, дочь Лешека, капитана дальнего плавания. Тот факт, что сейчас она на четверть века старше, Марту не обескуражил. Она тоже очень обрадовалась.

Я ночевала в комнате, которую раньше занимала Стася, теперь это помещение как бы закрепили за мной. Эльжбету уложили в спальне, где некогда висела замечательная картина с голой нимфой, кокетливо выглядывающей из-за дерева.

Долгие годы Алиция запрещала упоминать об этом шедевре, потому что написал ее дедушка, а из-за дерева выглядывала не какая-нибудь обычная нимфа, а бабушка, но теперь столько времени прошло…

Только на военные преступления не распространяется срок давности, а таким страшным преступлением это полотно не было, хотя могу признаться, что при его виде мысли рождались у меня совершенно не гуманные.

В прежние времена я спала в комнате с картиной и каждое утро, проснувшись, первым делом видела это полотно. Я в отчаянии думала, что бы такое с ним сделать? Перевесить в другое место? Так ведь некуда. Повернуть мордой к стене — это же какая адская работа! Картина была гигантская и в массивной раме. Разве что чем-нибудь прикрыть? Так только чем? У нас не было такой гигантской простыни.

Не знаю, что Алиция с ней сделала, но вот уже пару лет это чудовище исчезло и прекратило пугать людей.

Элементарной справедливости ради я должна признать, что остальные картины дедушки просто замечательные. И папочки — тоже. Торкиль был родом из семьи художников.

Марта, приехавшая только на неделю, спала в гостиной на кушетке. Комната с телевизором, когда-то гостевая, стала совершенно недоступной, потому что Алиция использовала ее в качестве склада бесполезных вещей — цветочной рассады, луковиц, пустых пакетиков и всякой всячины, которые перестали уже помещаться у нее в ателье.

Если учесть кратковременное пребывание Мартуси в Дании, мило проведенных за беседой вечеров у нас было кот наплакал. Один, например, полностью пропал, потому что я показывала ей Тиволи, и мы вернулись глубокой ночью.

Игорные автоматы Марте не понравились, к рулетке у нее никогда сердце не лежало, азарт ей был чужд, однако в Тиволи она попалась на подробно описанную мной «флотацию меди», и вот тут она просто помешалась. Проиграв на этом устройстве все собственные деньги, она, при моем полном попустительстве, принялась проигрывать мои. Просто чудо господне, что я окончательно не обанкротилась.

Через неделю Мартуся уехала, рыдая от огорчении, что отпуск закончился, зато Эльжбета осталась еще на несколько дней.

На следующий день после отъезда Эльжбеты мы с Алицией устроили себе девичник. Я, по-моему, упоминала испанские народные танцы, которые много лет назад исполняла на пороге прачечной семьи фон Розенов, только там было больше места. Тут, увы, оказалось, что под ногами у меня какая-то фигня, мне не хватило полшага назад, и я со всей дури рухнула на медный таз с цветочками. Ну, и сломала себе ребро.

Три дня я не могла ни умыться, ни снять ночную рубашку. Главная беда оказалась в том, что мне надо было срочно в Париж, где у меня была забронирована гостиница, а через пару дней прилетали дети из Канады.

— Ты же не справишься с автомобилем, — беспокоилась Алиция. — Не делай глупостей. Пусть за тобой приедет сын. Сама ты не доедешь.

Она была права. Сначала я перенесла бронь в гостинице, а потом позвонила Роберту.

— Слушай, дитятко, — мрачно начала я. — Небольшая неприятность. Я тут ребро сломала, и тебе придется за мной приехать.