В это мгновение тончайшая ткань самообладания Рода треснула по швам, ярость вырвалась на волю.

— Да кто ты, черт побери, такой, что велишь мне давать какие-то клятвы?! Недоумок, дерьмо собачье! Это тебя уже стерли в порошок, от тебя уже ничегошеньки не осталось! Тебя больше не существует!

— О нет! Я существую, а вот ты скоро перестанешь существовать!

Фларан выхватил куотерстаф у того крестьянина, что стоял ближе других к повозке, сжал палку обеими руками и замахнулся на Рода.

Род пригнулся, увернулся и бросился на Фларана с обнаженным кинжалом, но с десяток рук успели ухватить его и оттянуть назад. Небо закружилось у него над головой в круглой рамке из злобных лиц крестьян. Род увидел, как один из них замахнулся на него дубинкой, и успел заметить, как распахнулся ворот домотканой рубахи у другого и сверкнула кольчуга и зелено-коричневый мундир.

А в следующий миг Род почувствовал страшный удар по лбу. В глазах у него потемнело — словно бы раньше времени наступила ночь.

В мозгу у Рода ровным, пусть и маленьким, пламенем горела паяльная лампа. То ли лампа была не в порядке, то ли тот, кто ею работал, не соображал, что делает, — так или иначе, огонь опалял одну и ту же точку в мозге Рода. Он заставил себя открыть глаза, надеясь изловить того подонка, что орудовал лампой.

Тьма.

Непроглядная тьма повсюду — и на ее фоне мерцающая оранжевая неправильная трапеция. Род приподнял голову, прищурился, вгляделся в яркое пятно, борясь с пульсирующей болью в голове, и понял, что это всего-навсего отражение пламени на каменной стене. Еще он различил продольные и поперечные пересекающиеся полосы — наверняка то было отражение решетки. Были и другие полосы — кривые, зигзагообразные — следы струек воды. Затем Род разглядел выше хрупкие оранжевые паучьи сети — переплетения тончайших нитей, подсвеченных пламенем.

Связав это все воедино, Род ощутил нечто вроде озарения: он угодил в темницу. Пламя — горящий факел стражника, стерегущего дверь с другой стороны, пятно в форме неправильной трапеции — тень от маленького зарешеченного окошка в двери.

Род вздохнул и осторожно опустил голову. Такое с ним время от времени происходило. Каталажка на Пардопе, «гостевая камера» диктатора на Кэрлете, подземелье под «Домом Кловиса», темница в замке герцога в Тир-Хлисе, где отец Эл обучил его тому, как пользоваться талантом эспера… Перечень можно было бы продолжать и продолжать. Род сдвинул брови и углубился в воспоминания, но это оказалось непосильной нагрузкой для его бедного, несчастного, разбитого вдребезги — как ему казалось — мозга.

Род мысленно отложил в сторонку перечень своих пребываний в местах лишения свободы и медленно, предельно осторожно повернулся набок и приподнялся на локте. Треклятая «паяльная лампа» полыхнула огненным гейзером, который залил пламенем вей) голову и верхнюю часть позвоночника. Однако мука продлилась всего пару мгновений и сменилась самой обычной головной болью. Род был вынужден признать, что солдаты обошлись с ним милосердно — могли бы и насмерть забить. Он прижал ладонь ко лбу, вспомнил о кольчугах под рубахами из домотканой ряднины. Он угодил в капкан — в этом можно было не сомневаться. Вот только менее аппетитной наживки, чем Фларан, Род никак не мог себе представить.

И тем не менее он ее заглотил.

Род медленно поднял голову и огляделся по сторонам. По сравнению с другими темницами, в коих ему довелось побывать, эта, безусловно, не относилась к пятизвездочному классу. Но по крайней мере здесь у него были сокамерники: еще двое узников были прикованы цепями к противоположной стене. Один из них за годы плена так исхудал, что превратился в скелет, кое-где украшенный пятнами плесени. Второй узник также был местами запятнан, но это были… лилово-фиолетовые кровоподтеки. Это был Саймон. Он сидел свесив голову на грудь.

Род зажмурился, попытался отрешиться от головной боли и задуматься. Почему Саймон здесь? Ведь он — не шпион. Род продумал этот вопрос досконально, подошел к нему со всех сторон, и тут его осенило: ведь можно было просто спросить! Род кашлянул и проговорил:

— А-а-а… Саймон…

Саймон в изумлении поднял голову. Губы его тронула печальная улыбка.

— А, очнулся!

— Да вроде того. — Род уперся руками в пол и очень-очень медленно приподнялся. Головная боль возмущенно усилилась, и он, охнув, привалился к стене. Однако победа была достигнута — ему удалось сесть. Голову скрутила немилосердная боль, но все же она мало-помалу отступила, ушла «на задний план». Род осторожно выдохнул. — Что… что случилось? Ведь ты же не должен был… попасть сюда… вместе со мной. Что Фларан имеет против тебя?

— Он понял, кто я такой, — вздохнул Саймон. — Когда солдаты повалили тебя, Фларан в ярости набросился на меня и давай кричать: «Кто он, этот Оуэн? Говори, подлый изменник! Как этот человек, не имеющий разума, проник в наши владения?»

— «В наши»? Так и сказал? — сдвинул брови Род.

Саймон пожал плечами:

— Мне повезло: я знал, каких ответов ему хотелось. Я ему так и ответил, а он развернулся к солдатам, ткнул в меня пальцем и прокричал: «Пытайте его! Подвесьте его вниз головой и сломайте ему пальцы, сустав за суставом!» А я крикнул: «Нет!