— Два рубля тридцать... Право, нельзя, сударыня: ниже двух рублей тридцати пяти копеек не могу уступить ни полушки... Ну, возьми два рубля тридцать одну копейку!.. Ах, как вы, сударыня, любите торговаться! Извольте за два рубля и тридцать четыре... Нет, не дам: тридцать две!.. Тридцать четыре, сударыня!.. Тридцать две, голубчик!.. Ну уж так и быть, бери тридцать три копейки... Вы не оставите мне, сударыня, барыша ни одной копейки...

Стой!.. так это моя жена.

Я бегу к дверям, из которых исходят эти звуки; опрокидываю на пороге мальчика, который уже под моими ногами допевает начатую в честь мне песню: «Ситцы, материи, штофы, бурдесы, гра-грени!..» Беру лавку приступом и проникаю в заднее отделение. Я не ошибся: это она — о, я никогда не ошибусь!..

— А, ты здесь, Иван Прокофьевич?

— Здесь, душенька, Дарья Кондратьевна. Пришел сюда потолковать с тобою окончательно об этом деле...

— Ах, мой дружок бесценный!.. а мне теперь недосуг. Вот я обещала помочь Марье Михайловне сделать некоторые покупки. Она совсем не умеет торговаться.

— Хорошо. Я подожду, пока вы кончите...

— Не дождешься, друг любезный! После того я должна ехать к Наталье Ивановне, с которою тоже отправимся покупать разные вещи. Потом опять приеду сюда с Катериною Антоновною, а потом я дала слово Матрене Николаевне приторговать кое-что для ее свояченицы... Я теперь очень занята.

В самом деле, она теперь занята чрезвычайно. Жаль, что я так далеко сходил понапрасну!.. но я найду случай потолковать с нею окончательно: я приду сюда сегодня после обеда. Она, может статься, тогда будет посвободнее.

Бедная моя Дарья Кондратьевна! Вы сами видите, что у нее почти даже не остается времени позавтракать, ни пообедать. Во всей нашей части ни одна иголка, ни один аршин черной ленточки не покупаются без ее содействия и совета. Все тащат ее в Гостиный двор, потому, что она мастерица торговаться, не то она тащит всех туда, чтоб другие видели, как она умеет приводить цены к их настоящей точке. Боюсь только, чтоб когда-нибудь не случился с нею удар, ежели кто-либо скажет ей хоть в шутку, что он купил ту же вещь дешевле, нежели она. Ради бога, не говорите ей этого!..

Ежели вы скажете и она умрет, то со слезами искреннего сожаления похороню ее в Шелковом ряду, в котором-нибудь окошке, и сооружу ей памятник, чтоб и по смерти ее заставать ее в том же месте, куда привык ходить в продолжении счастливого нашего супружества для дружеских с нею свиданий. Тут я буду еще толковать с нею окончательно, об этом деле... не если она скончается внезапно, кто тогда приторгует мне надгробный для нее памятник!.. И как дорого я заплачу за него?.. Я огорчу бренные ее останки в их вечном успокоении, и холодный труп ее в состоянии еще выскочить из окошка в коридор, на переторжку с каменщиком. Прошу вас всепокорнейше, не делайте с нею подобных шуток: Вы разрушите мое супружеское счастие.

Теперь, любезный читатель, ступайте к своим занятиям, а я ворочусь домой. Ежели, дочитав эту статью, вы усмотрите, что вашей супруги пет дома, то не беспокойтесь: она, наверное, уехала в Гостиный двор с моею Дарьею Кондратьевной. Когда вам угодно, приходите ко мне после обеда — пойдем вместе в Шелковый ряд искать наших сожительниц.

Впервые: Северная пчела. — 1833. — № 152.

Как бы то ни было, я, хотя, по званию моему, промотавшийся помещик, люблю, однако ж, все, что относится к счетам, отчетам, расчетам и расчетливости, люблю точные науки, люблю точных людей и даже самую точность. Пусть говорят, что угодно; пусть приводят в пример продажу моего имения с молотка, чтоб доказать мое незнание счёта — а я говорю, что люблю!.. И по мне первая добродетель на земле — точность; первая наука в свете — арифметика; наука, научающая смертных знать и ведать с точностью, что дважды два — четыре, что когда сумма минус превосходит сумму плюс, то в кармане волки воют; что если кто-нибудь занял 10, а отдает только 3, скрывая 7 под именем почтеннейшей своей супруги или расточая их по пустякам, тот прямой плут и обманщик и должен идти в тюрьму, а не в судьи или начальники... Всем этим истинам учит нас арифметика.

В наш просвещенный век стыдно было бы доказывать пользу или необходимость арифметики. Известно, что без этой науки нельзя быть ни судьею, ни управляющим, ни исправляющим, ни коллежским асессором, ни просителем, ни подсудимым, нельзя даже быть порядочным уездным предводителем. Когда придется делать расписание подвод или рабочих для починки дорог, какая точность исчисления нужна тогда человеку, чтоб неприметно облегчить мнения свои и своих приятелей и распределять следующее с них количество повинности на чужие души!.. Когда случится разбирать чье-нибудь дело и решить, кто прав и кто виноват, как надо уметь не только считать, рассчитывать, но и пересчитывать!..

Хотя, сказать правду, бывали на свете люди, которые не умоли сосчитать и до десяти, а дела решали превосходно... но тогда их секретари хорошо знали арифметику. Все-таки она необходима!

И сколько удивительных вещей узнали люди при помощи, арифметики! Посредством ее мы открыли, что Луна вертится около Земли; что Земля с Луною вертится около Солнца; что многие другие планеты с лунами вертятся около Солнца, Земли и ее Луны; что кометы вертятся около Солнца и всех его планет с их лунами; что все в мире вертится, как в мельнице. Даже, посчитав хорошенько, могли бы мы по силе тройного правила открыть и то, кто вертится около наших жен, когда мы уходим к должности или в клуб!.. Всего можно дознаться при содействии арифметики: надобно только умно приняться за дело.