Unknown
Шрифт:
Октябристы, как мы видели, защищали указ 9 ноября столь же рьяно и убежденно, как и правые. Отметив, что кадет Шингарев в своей речи тщательно избегал всякого упоминания об аграрной программе своей партии, граф А. А. Уваров с ехидством спрашивал: почему это так?
Ст. от., с. И, ч. 1, стб. 199—204.
Там же, стб. 494, 506.
Там же, стб. 931—933.
··
И отвечал: «Облетели цветы иллюзий кадетских» [128]. Кадеты сами убедились в том, что их «принудительное отчуждение» не достигло цели.
Прогрессисты, в целом стоявшие ближе к кадетам, чем к октябристам, в аграрном вопросе полностью разошлись с ними и примкнули к правым и октябристам. Редактор прогреосистского «Слова» М. М. Федоров в статье, озаглавленной «Ложная позиция», писал, что аграрная речь Милюкова в Думе — ошибка и что кадетам надо стоять за указ [129]. Речь Н. Н. Львова, главного оратора прогрессистов по указу, была охарактеризована В. И. Лениным как образец дикой ненависти и страха перед революцией [130].
Оценивая речи правых, В. И. Ленин особенно подчеркивал защиту ими «частной собственности крестьян на землю», защиту, красной нитью проходящую «через все их речи вплоть до обер-попа Митрофанушки... Спрашивается, почему класс помещиков и класс капиталистов так энергично защищает и во II ив III Думе частную собственность крестьян на землю? Только потому, что таково „последнее правительственное распоряжение44? Конечно, нет! Это распоряжение подсказано и внушено Советом объединенного дворянства. Помещики и капиталисты превосходно знают того врага, с которым приходится им бороться, превосходно чувствуют, что революция связала победу помещичьих интересов с победой частной собственности на землю вообще, победу крестьянских интересов с уничтожением частной собственности на землю вообще, и помещичьей и крестьянской. Сочетание частной собственности на надельные земли с общественной собственностью на экспроприированные помещичьи земли есть плохая выдумка кадетов и меньшевиков. На деле борьба идет из-за того, помещики ли будут строить новую Россию (это невозможно иначе, как на основе частной собственности на все роды земель), или крестьянские массы (это невозможно в полукрепостнической стране без разрушения частной собственности и на помещичьи и на надельные земли» [131].
Кадеты были противниками указа 9 ноября. Но их борьба против него носила не принципиальный, а тактический характер. Они принимали существо указа, но отвергали методы его осуществления. Причиной этого являлась революционная позиция крестьянства в аграрном вопросе, которую оно целиком сохранило и в третьеиюньский период. Уже на первой сессии думские правые крестьяне внесли аграрный законопроект, революционно-демократическое содержание которого не вызывало сомнений. В связи с этим «Речь» опубликовала передовую, в которой суть дела была схвачена в очень точной фразе: «Гони природу в дверь, она влетит в окно». Сделав на основании этого вывода другой правильный вывод, что указ 9 ноября не излечит крестьянство от трудовицкого духа, передовая предлагала: «Только серьезная практическая постановка этого рода реформы (именно: аграрной реформы „на самом широком демократическом базисе44) может излечить население от утопических попыток».
Приведя эти слова, В. И. Ленин следующим образом расшифровал их: «Читай: ваше превосходительство, г. Столыпин, даже со всеми своими виселицами и третьеиюнь- скими законами вы не „излечили44 население от „утопического трудовицкого духа44. Дозвольте нам еще разок попробовать: мы пообещаем народу самую широкую демократическую реформу, а на деле „излечим44 его посредством помещичьего выкупа и помещичьего преобладания в местных земельных учреждениях!» [132].
Речи ряда кадетских ораторов служат замечательной иллюстрацией к этим словам В. И. Ленина.
Еще на первой сессии, выступая по смете Министерства землеустройства и земледелия, Милюков, объясняя суть тактики кадетов в аграрном вопросе в период I Думы, говорил: «Я не думал, что наши государственные люди забудут, что законодательный почин Государственной Думы есть лишь первый шаг, первый приступ. Я не думал, что они не обратят внимания на то, что даже в нашем собственном проекте ближайшая стадия решения должна была состоять в серьезном обсуждении на местах этого вопроса. И только после такого, более или менее продолжительного, обсуждения вопрос вернется вновь в Государственную Думу. Я не думал, что забудут и то, что в Российском государстве существует не одна, а две палаты, а над палатами — воля монарха. И что, если захотят затормозить этот за- кон..., то для этого есть законодательный же способ, а не способ нарушения конституции. На всех этих основаниях я полагал, повторяю, что разрешение аграрного вопроса мирным путем не встретит затруднений и что единственным препятствием нам будет — убедить крестьян, что наше решение для них приемлемо... Конфликт, которого мы боялись, был конфликт с крестьянами, которые сочли бы наше решение недостаточно защищающим крестьянские интересы». «Нам,— продолжал Милюков,— говорили: расширьте ваш проект аграрной реформы — за вас будут крестьяне... Мы этим путем... не пошли, мы предложили свой проект, а проект, подобный которому недавно был внесен в Думу (законопроект правых крестьян.—Л. А.), мы не приняли, мы его отвергли даже без передачи в предварительную комиссию. На этом, может быть, мы потеряли свое дело в Думе, но мы шли и идем этим путем и считаем его единст- венно правильным» [133].
Это было ценное признание. С точно таким же признанием выступил во время обсуждения указа кадет А. Е. Березовский. Процитировав соответствующие выдержки из его речи, В. И. Ленин констатировал: «Г-н Березовский признал в октябре 1908 г. все, что говорили большевики летом 1906 года о земельном проекте к.^д.! В I Думе кадеты публично выдвигали вперед демократическую внешность своей реформы, доказывая ее помещичий характер на тайных совещаниях с Треповым и его прихвостнями. В III Думе к.-д. публично выдвигают вперед помещичий характер своей реформы, доказывая демократизм ее на тайных от полиции беседах с теми немногими чудаками, которые способны еще слушать бабушкины сказки. Двуликий Янус по ветру поворачивает свои „лики“ то в одну, то в другую сторону. „Демократы44 падают до того низко, что перед черносотенными зубрами стараются доказать безобидность своих действий и программ во время революции!» [134].
Первый кадетский оратор по указу, Шингарев, начал свою речь также с характерного признания: «Этот кошмарный аграрный вопрос в России обладает странным свойс-р- вом феникса, вновь возрождающегося из, казалось бы, потухшего пепла». «Достигнет ли указ 9 ноября,— ставил он основной вопрос,— ...ценою недоразумений и смут в дерев-
не, ценою трудности его проведения, грозности вопроса создания безземельных, достигнет ли он тех благ, которые он поставил своей целью?». Ответ давался отрицательный: нет, «вы никогда не достигнете именно этой цели,— успокоения, потому что успокоение может получаться только устранением социальных противоречий...». Надо сохранить рациональное зерно указа: «Я не могу сказать, что надо оставить пустое место на нем, его отклонить». Кадеты за выдел, за личную собственность, но «мы хотим, чтобы этот выдел был обставлен разумными мерами, закономерно, чтобы этот институт проводился не так, как горячие блины, а долгой, трудной, обдуманной законодательной работой» [135],
Еще при обсуждении указа в земельной комиссии Думы Березовский предостерегал правых и октябристов: указ приведет «к образованию сельского пролетариата, который волей-неволей нами этой свободой толкается на грабежи и присвоение чужой собственности, которая нас всех так измучила, и предел которой мы желали бы положить... В будущем нашем постановлении этот обезземеленный народ в сущности наталкивается на то, чтобы обратиться на те же землевладельческие земли и осуществлять свое право на них явочным порядком» [136],