За столом же увлеченно смаковали другую тему. Подозрительная вилла оказалась гнездышком для свиданий влюбленной парочки, а вовсе не бандитским логовом и местом содержания несчастных жертв. Полный облом!

— Цветочки они поливают! — кипятилась Малгося.

— И лечиться ездят. Хотел бы я так полечиться!

— Раскатал губу! Я тебе полечусь!

— А я уж так надеялась! — разочарованно вздыхала Наталка.

— Зуза нас заморочила. Надо было делать поправку.

— Получается, нет больше подходящих домов, полиция тоже искала…

— Давайте хотя бы конкретизируем, — с грустью предложила Аня. — Насколько я понимаю, Клару в дом не пустил не Скочигай, а Лясковский… Минутку, в чей дом?

— Скочигая, — мрачно ответил Конрад. — В том-то и дело, она знала, что там внутри Лясковский, а не впустил ее, потому что был с Флорой. Даже не выглянул, притворялись, что нет никого.

— А где был Скочигай?

— А черт его знает. До романа Флоры с Лясковским мне дела не было, отца это уже не касалось, а о Лясковском пусть его жена беспокоится. Болеку все это тоже было до фонаря, тем более что Лясковский ему платит…

— Что?!

— А вы что, не знали?

— Не знали! — рассердилась я. — Давно уже голову ломаем, откуда этот гений недоделанный берет деньги, если ни одной работы до ума не довел. По мне так пусть хоть по помойкам роется, хотя рылся-то как раз Павел…

— Не ради заработка! — вставил поспешно Павел.

— Исключительно в познавательных целях. Разумеется. Но гад-то живет припеваючи, а спрашивается, на какие шиши? Ты, Конрад, должен знать!

— Что он вообще делает, когда ничего не делает? — допытывалась Наталка.

Беляк незаметно вернулся к столу и давно уже прислушивался к разговору с непроницаемым выражением лица. Только обменялся короткими взглядами с Аней, из чего я сделала вывод, что узнал нечто новое.

Конрад по-прежнему казался трезвым, однако становился все откровеннее:

— Болек, чтоб ему пропасть, имел разные источники доходов. Во-первых, поставлял клиенток обеим теткам, Вжосяк имею в виду, умеет, сволочь, уговаривать, а за это свой процент получал. Во-вторых, получает от заказчиков аванс, начинает работу как всегда гениально, потом начинает тянуть резину, в лучшем — сдает с большим опозданием, в худшем — кто-то другой за него доделывает. Сколько инфарктов по его милости произошло — уму непостижимо!

Я тут же вставила, что ситуация знакомая, так и у Олдяка было. Конрад кивнул.

— В-третьих, у всяких поклонниц денег одалживает, безвозвратный кредит, мать его, да они и сами суют, умеет бабам нравиться. В-четвертых, идеи продает…

Я опять не удержалась от замечания, прежде чем успела подумать, что гости меня пристукнут за то, что перебиваю.

— Делает набросок, обычный человек с радостью хватается и развивает, так сказать, идею, а гаду отступного платит, чтобы по судам не париться..

— В самую точку! И платят, доложу я вам, нехило…

— Талант — вещь редкая..

— Еще какая! В-пятых…

— Ты заткнешься?! — окрысилась на меня с некоторым опозданием Малгося.

Конрад принял это на свой счет.

— Мне заткнуться? — переспросил он.

— Не тебе, а ей!

— Так она же в теме. Дополняет!

— Про себя пусть дополняет!

— Молчу я, молчу, — прошептала я себе в бокал, в котором неожиданно обнаружила виски с малюсенькой льдинкой. Ладно, пусть будет, давненько я виски не пила.

Конрад тем временем продолжал:

— В-пятых самые крутые бабки у него от Лясковского. Что лечиться ездит — это все лажа, равно как Флора с Лясковским цветочки поливают и хату проветривают, чего там проветривать, капусту никто не готовит и марихуану не курит. Это я гарантирую, наркотиками здесь и не пахнет. Они все на своем здоровье повернутые, сами знаете, как Флора выглядит.

Конрад немного передохнул и съел кусочек. На этот раз я с большим вниманием следила, чего же Витек ему наливает, оказалось — айвовку. Нашей собственной домашней работы с моим нулевым участием, если не считать воткнутых рядом в землю одной айвы обычной и одной японской, благодаря чему уже невозможно разобрать, с какого куста какой фрукт. Мозоли на руках натерла Малгося, а гнали ее, водку, а не Малгосю, мои сыновья, каждый по-своему. В результате вышло нечто зубодробильное, и просто чудо, что никто от этого пойла не помер. Айвовка… очень даже может быть, вещь опять же фруктовая, натуральная…

Конрад тоже не помер.

— Художник наш недоделанный уезжает тогда, когда ему велит Лясковский, и за большие деньги. Только никуда он на фиг не уезжает, а просто к Флоре перебирается, у нее мастерская получше, чем его собственная. Делает, что хочет, отдыхает, поддает, но с одним условием; никаких гостей!

— Но в Краков ездил, — напомнила Малгося.

— А что ему не съездить? Его к батарее не привязывают, свобода полная, лишь бы никому не мешал.

— Тогда помешал, — сухо заметила я. — Был одновременно в Кракове и в варшавской больнице.