Пит постучал. На оклик изнутри толкнул дверь. Оба вошли в обычную коробочку-прихожую отельного номера. Во второй, внутренней двери, закрывая ее пролет, стоял спиной к свету человек. Лицо его было в тени. Питу показалось, что это совсем зеленый юноша.

— Что вам угодно? — спросил он, всматриваясь в вошедших.

Мы бортмеханики, сэр. По объявлению «Эйрвейс Компани», — пояснил Пит. — Может быть, мы опоздали?

— Нет, вы не опоздали. Тут были уже трое, но с ними не вышло.

— Тогда, сэр, если вас не затруднит, доложите русскому командору.

Стоявший в дверях засмеялся.

— Зачем же такие сложности? Может быть, возможно обойтись без доклада?

Пит нахмурился. Действительно, должно быть, русские странные люди. Шутить шутки с людьми, пришедшими по делу, несколько неуместно.

— Я однажды читал, сэр, в газете о русских обычаях. Там писалось, что русские любят дурачить гостей всякими прибаутками. Но у нас нет времени на это. Мы хотим видеть начальника русской эскадрильи командора Мочалова.

Человек в дверях засмеялся еще беззаботней.

— Я тоже однажды читал в газете об американских обычаях, и там писалось, что американцы очень чудаковаты. Но я этому не верю. Я Мочалов… Плиз!

Он отступил от прохода и сделал пригласительный жест. Опешивший Пит вошел в номер, не сводя глаз с хозяина.

В номере было накурено. На столах лежали развернутые карты, бинокли, какие-то свертки, на полу и на креслах чемоданы, раскрытые и закрытые. Комната напоминала скорее палатку золотоискателей, чем номер респектабельного отеля.

— Прошу садиться. — И командор Мочалов столкнул с кресла на пол чемодан.

Пит и Девиль присели, огорошенные обстановкой.

— Курите? — командор протягивал коробку с папиросами.

— Благодарю вас, — .сказал Пит, — я предпочитаю трубочный.

— А вы попробуйте. Это русские папиросы. Сейчас будем разговаривать.

Пит взял из вежливости папиросу. Она показалась ему крепкой и необыкновенно вкусной. Он поглядел на командора, свертывавшего карты, на остальных людей и спросил:

— Значит, сэр, вы и есть начальник эскадрильи?

— Да. А что? Разве я вам не нравлюсь? — улыбаясь, сказал русский.

— Нет, сэр. Я с удовольствием сыграл бы с вами в регби или поплавал наперегонки. Но для начальника эскадрильи, которой предстоит такое путешествие, вы несколько молоды.

Русский сказал, обернувшись к своим, несколько фраз на чужом языке. Последовал раскатистый, неудержимый, открытый, совсем непохожий на американский, смех.

— Но мне кажется, и вы не так стары? Я совсем не заинтересован в инвалидах труда, — сказал русский командор.

— Мне двадцать шесть лет, сэр. Это нормально для рядового бортмеханика.

— Мне двадцать четыре. В нашей стране это уже много для летчика.

— Очень замечательная страна, надеюсь, — с легкой иронией сказал Пит.

— Совершенно верно, механик. Замечательная страна… Но как же мне понять вас? Вы отказываетесь признать авторитет такого щенка, как я, так, что ли?

— Я, сэр, не называл вас щенком, — Пит покраснел. — Я только удивился вашей молодости. У нас летчика в таком возрасте не назначили бы командором. А что касается вашего авторитета, вполне возможно, что вы знаете дело назубок.

— Так что вы не прочь полетать со мной? — спросил русский.

— Это зависит от дальнейших разговоров, сэр, — вставил молчавший Девиль.

— Отлично! Перейдем сразу к дальнейшим разговорам. — Русский запросто сел на стол, и это понравилось Питу. — Дело обстоит так. Послезавтра в два часа дня мы вылетаем на двух самолетах «Савэдж» на Аляску. Там мы меняем поплавки на лыжи и летим дальше на поиски людей, застрявших на льду. Возможно, что нам придется сперва только сбросить им одежду и продовольствие, мы не знаем, как обстоит у них дело с посадкой. Если у них нет площадки, придется поискать подходящего места вблизи. Как только будет выяснена возможность посадки, мы снимаем людей, возвращаемся в Ном, перелетаем пролив в бухту Провидения, оттуда в Петропавловск и Владивосток. Там экспедиция считается законченной, и вы возвращаетесь в Америку. Понятно?

— Понятно, — сказал Пит, со все большим удивлением разглядывая русского. — Все совершенно понятно, но вы говорите о пути так, как будто вы его уже пролетели и сделали все, что нужно.

— Не совсем так, — поправил командор, — я только говорю, как я пролечу и как сделаю то, что нужно.

— Очень приятная уверенность, сэр. Видимо, вам нечего терять.

Командор внимательно взглянул на Пита, и только сейчас Пит увидел, что у этого мальчика пристальные, очень взрослые и насквозь проникающие глаза.