Коннахар вздрогнул от неожиданности, краем глаза заметив возникшую рядом женскую тень – невысокую, на удивление стройную. Женщина, не отрываясь, смотрела вниз, откуда долетал серебристый голос баронетты Монброн.

– Госпожа Солльхин? – осторожно произнес Эвье. – Что-нибудь случилось?

– Ступайте к костру, – некое предчувствие твердило Конни, что рабирийка пришла исключительно ради разговора с ним. – Я приду попозже.

Ротан и Коррент-младший с явной неохотой зашагали вниз по склону, время от времени оглядываясь. Солльхин не двигалась, только переводила слегка рассеянный взгляд с оранжево-черных языков разгорающегося на берегу костра на молодого человека.

– Вы все так похожи, – негромко сказала она, словно найдя окончательное подтверждение давно тревожившей ее мысли. – Схожие и разные одновременно.

– Кто? – рискнул уточнить наследник короны Аквилонии.

– Твой отец, ты, Айлэ, наследники Халька…

– Госпожа знакома с моим отцом? – не поверил своим ушам Конни. – И с бароном Юсдалем-старшим?

В ответ последовал короткий, еле заметный кивок.

– Но тогда… – рассыпанные кусочки мозаики с еле слышными щелчками заняли свои места, и Коннахар решительно научал: – Раньше тебя звали не Солльхин, верно? На самом деле…

Тонкая прохладная ладонь преградила дорогу готовым вырваться наружу словам. Конни оторопело замолчал, глядя снизу вверх на грустно улыбавшуюся рабирийку.

– Той женщины, о которой ты вспомнил, давно нет на свете. Солльхин – ее печальная тень, ожившая на несколько дней. Ты уедешь – тень развеется. Обещай помнить обо мне, Конни, ладно?

– Обещаю, – неповоротливым, внезапно заледеневшим языком выговорил молодой человек. – Но почему…

Женщина исчезла. Не развеялась в воздухе, подобно призраку, не стала белесыми обрывками тумана, не обернулась летучей мышью. Просто миг назад стояла в полушаге от Коннахара, чуть касаясь его краем темно-багрового платья, а теперь пропала, не оставив по себе никакого следа. Даже трава, кажется, осталась непримятой. И выводимая Айлэ кансона еще не закончилась:

– Конни!

Оклик прозвучал со стороны темной полосы леса. Кто-то быстро шел, почти бежал в направлении – озера. К счастью, человек был вполне узнаваем и не пытался изобразить неупокоенную душу.

– Где тебя носило? – осведомился Коннахар, когда Лиессин Майлдаф присел – точнее, почти шлепнулся – на кочку напротив него. Судя по азартному выражению лица Льоу, тот вызнал нечто чрезвычайно занимательное и теперь желал поделиться новостью с давним приятелем.

– Есть подходящее место, – без всяких предисловий заявил Лиессин. – Идти недалеко, сегодня как раз полнолуние, значит, должно получиться!

– Ты о чем? – не сразу понял наследник Аквилонии. – Давай-ка еще раз, и не так быстро.

Майлдаф-младший перевел дух, постарался взять себя в руки и очень медленно, внятно повторил:

– Я разыскал отличную полянку для обряда, который ты собирался провести. В четверти лиги отсюда к Полуночи. Если ты быстро соберешь нужных людей, я отведу вас туда.

Почему-то Коннахару не захотелось вызнавать, как Льоу оказался в четверти лиги от поселка, нарушив тем строжайшее запрещение Майдельта и самого принца покидать окрестности озера. Вместо этого он спросил:

– Где госпожа Дезирата?

– Ждет нас на месте, – брякнул Лиессин, слишком поздно поняв, что угодил в расставленную ловушку. Сообразив, обезоруживающе хмыкнул: – Как ты догадался?

– Я же тебя знаю, – Конни поднялся на ноги. – Идем. Ты уверен, что Джелье там ничего не угрожает?

Обещанная четверть лиги растянулась едва ли не вдвое – в темноте да еще в незнакомой местности все расстояния кажутся больше. Сначала шли по мокрой от вечерней росы луговине, потом свернули в лес, под сухие и колючие еловые лапы, и начался бесконечный подъем вверх по крутому склону. Месьор Ариен Делле, коего оторвали от познавательной беседы с воспитанниками магической школы, постоянно сбивался с дороги и вполголоса честил окружающую растительность на староаквилонском. В холщовом мешке, доверенном Ротану, заполошно трепыхалась невинная жертва – позаимствованный из сарая упитанный кролик пегой масти.