— А причины? — спросил я.

— «Не принадлежа ни к какой партии и будучи кандидатом от всех россиян, глава государства счел нецелесообразным вступать в полемику с лидерами партий и движений, выражающих интересы лишь небольшой части населения», — родил Баландин вторую, заключительную фразу.

В целом получилось красиво. Убедительно.

— То, что надо, — односложно похвалил я. — Через сорок минут соберете в пресс-центре брифинг и объявите. Будьте предельно кратки. Если никто из журналистов не спросит о министре финансов, то и вы промолчите. А если вдруг спросят, сдержанно ответьте, что господин Алексей Гурвич госпитализирован в ЦКБ. Состояние удовлетворительное.

— Гурвич? С ним-то что? — полюбопытствовал Баландин. Я уже чувствовал, как в мозгу его начинается сложнейшая работа по дешифровке моих намеков. Если «приболел» означает «напился», то как понять слово «госпитализирован»?

— Гипертония, — грустным голосом уточнил я.

«Белая горячка», — наверняка подумал пресс-секретарь.

Я поскорее отпустил Баландина, чтобы тот к началу брифинга успел вернуть своему лицу привычное выражение невозмутимости. Неловко было, конечно, подставлять Лелика. Но, с другой стороны, я сказал только то, что сказал. За больное воображение Ивана Алексеевича пусть отвечают он сам и его личный психоаналитик.

Едва я распрощался с пресс-секретарем, как меня вновь потревожил черный телефон. Ксения.

— Лорд Максвелл звонит с проходной у Боровицких ворот, — раздался в трубке ее голос. — Он выражает надежду на встречу с Главой администрации Президента России.

— Какой лорд? — устало переспросил я, вороша бумаги на столе. Так и есть: никакого англичанина на сегодня не запланировано!

Оказалось, что член Палаты лордов проявил личную инициативу и прибыл в Москву в качестве эксперта-наблюдателя от ОБСЕ. Из Лондона уже пришло подтверждение его полномочий. Сэр Бертран Максвелл и еще герр Карл фон Вестфален от Совета Европы очень интересуются нашими предвыборными технологиями.

— Немец тоже там, на проходной? — совсем затосковал я.

Варяжские гости всегда сваливаются, как кирпич на голову. И не вздумай просто отмахнуться от такого визитера! Себе дороже обойдется, знаю по опыту. У нас можно легко выпроводить вон соотечественника, типа редактора «Свободной газеты», — пусть себе злобствует, хуже не будет. Но попробуй неаккуратно обойтись с пришельцем из-за рубежа — и хлопот не оберешься. Обструкции, санкции, шум в западной прессе. И вот уже кто-то публично сомневается в легитимности наших выборов, а кто-то другой предлагает заморозить кредитную линию... Психология капризных детей обеспеченных родителей. Если выгоняешь такого из класса, папа не дает денег на ремонт кабинета ботаники.

— Там только англичанин, — немного успокоила меня секретарша. — Герр Карл фон Вестфален вместе с переводчицей ушли в народ.

— А этот лорд — он тоже с переводчицей? — осведомился я. Мысленно я уже прикидывал, нельзя ли как-нибудь тактично перенацелить сэра Максвелла на осмотр Оружейной палаты.

— Один-одинешенек, — доложила Ксения.

— Прекрасно! — сказал я. — Извинись от моего имени. Скажи, что я приму его на пять минут. Скажи, на больший срок моего английского элементарно не хватит...

— Лорд Бертран прилично владеет русским, — заметила секретарша. — Он говорит, у него даже вышла в Англии книга о жертвах советской психиатрии.

— Тогда десять минут, — вздохнул я.

Такого продвинутого гостя едва ли заинтересуют сокровища Алмазного фонда, нечего и предлагать. Может, посулить ему познавательную экскурсию в Институт Сербского? Или сразу в Белые Столбы? В общем, лорда этого надо перепоручить Валере Волкову, сообразил наконец я. У Валеры есть опыт общения с англичанами. Он уже водил по Москве одного титулованного британца — сэра Пола Маккартни.

Я велел Ксении подготовить Волкова и, ожидая англичанина, стал просматривать отчеты региональных штабов к завтрашней селекторной перекличке. Пришествие зарубежного гостя застало меня между Волгоградом и Воронежем.

Сухощавый и опрятный сэр Бертран Максвелл чем-то похож был на нашего пресс-секретаря Баландина. С той лишь разницей, что Баландин у нас вечно был сосредоточен, а на лице седовласого лорда светилась нежная детская улыбка. Младенчески улыбаясь, лорд поздоровался и первым делом воздал должное нашей демократии: по пути сюда у него всего четырежды проверяли документы — ненамного больше, чем в Букингемском дворце.

— Стараемся, — вежливо ответил я, про себя пообещав устроить разнос начальнику кремлевских секьюрити. В предвыборные дни таких проверок должно было быть не менее шести.

После краткого разговора о судьбах демократии в России лорд Максвелл попросил направить его послезавтра на рядовой избирательный участок, в качестве официального наблюдателя. Ему, лорду Максвеллу, хотелось бы побывать в «Кри-лат-ско-йе».

Я содрогнулся: сейчас мне только недоставало любопытного иностранца в Крылатском! Как ему, интересно, потом объяснишь, отчего Президент России не приехал голосовать по месту жительства? Наши-то сограждане привыкли к непредвиденным маневрам властей, а вот гости могут и насторожиться.