Все как прежде. Его опять выгнали, выгнали отовсюду. Ничего нового, сказал себе Майкл. Но обида не проходила.

Черт побери, они решили, что могут заставить его жить так, как им хочется. Это у них называется «семейная жизнь». Думают, что смогут держать его под замком, никуда не выпускать и устраивать скандалы по всякому поводу. Он им не поддастся, подумал Майкл и швырнул пустую бутылку в мусорное ведро. К его удовольствию, она разлетелась вдребезги. Черта с два он им поддастся!

Услышав шум открывающейся двери, Майкл поморщился и вышел из кухни. Он ожидал увидеть Олафа, но никак не Эйджи. Почувствовав незнакомое тепло, он покраснел. Не только от смущения.

Олаф снял куртку, пытаясь совладать с гневом.

— Надеюсь, у тебя была серьезная причина, чтобы смыться из дому?

— Я хотел подышать свежим воздухом.— Майкл вынул сигарету и чиркнул спичкой.— Это что, запрещено законом?

— Мы договорились,— грозно начал Олаф.— Ты предупреждаешь меня, что уходишь, и ставишь в известность обо всех твоих планах.

— Нет, мужик! Это ты так говорил. А я живу в свободной стране, где люди могут гулять, когда им вздумается. Ишь, и адвоката с собой прихватил. Судить меня будешь, что ли?

— Слушай, ты. молокосос...

— Я не молокосос,— отрезал Майкл.— Когда ты был в моем возрасте, то приходил и уходил, когда вздумается, и жил в свое удовольствие!

— В твоем возрасте я не был вором! — Выйдя из себя, Олаф сделал два шага вперед. Эйджи схватила его за руку.

— Стивенсон, вы не принесете мне бокал вина? Того самого, которым угощали в первый раз. Это было бы просто чудесно! — Он попытался освободиться, но она только крепче сжала пальцы.— Пожалуйста, сходите, а я пока с глазу на глаз поговорю со своим клиентом.

— Ладно, будь по-вашему...— У двери он обернулся.— Что бы она ни сказала, всю следующую неделю ты будешь сидеть за семью замками. А если снова попытаешься слинять, я велю Монти приковать тебя к мойке!

Олаф вышел, изо всех сил хлопнув дверью. Майкл выпустил клуб дыма и плюхнулся на диван.

— Крутой мужик,— пробормотал он.— Он решил, что может мной командовать. Я уже давно сам себе хозяин. Нашел время меня перевоспитывать!

Эйджи села рядом. Она решила не обращать внимания, что от него, малолетки, пахнет пивом. Почему Олаф не видит тоски в глазах Майкла? Почему она сама не замечала этого?

— Конечно, трудно переезжать, когда ты уже привык жить отдельно...

Ее голос звучал мягко, и в нем не было осуждения. Майкл удивленно покосился на нее.

— Ага,— осторожно сказал он.— Одна надежда, что я через два месяца мотану отсюда.

— Когда я впервые уехала из семьи, то была ненамного старше тебя. Я жутко волновалась, потому что боялась одиночества. Я бы никогда не согласилась жить одна, но вот пришлось. У меня было два старших брата, и мне надоела их опека.— Она тихонько засмеялась, но на лице Майкла не было и тени улыбки.— Я ужасно злилась на них, но привыкла чувствовать себя в безопасности. Они еще долго следили за тем, когда я возвращаюсь домой, но мне каждый раз удавалось их перехитрить...

Майкл хмуро уставился на кончик сигареты.

— Он мне не настоящий брат.

Боже мой, да он совсем ребенок, подумала она. Очень грустный ребенок.

— Все зависит от того, что считать настоящим.— Она положила руку на его колено в полной уверенности, что Майкл сбросит ее. Но он только перевел взгляд с сигареты на ее пальцы.— Куда проще думать, что ты ему безразличен, но ведь ты не дурак, Майкл!

Он ощутил в горле горячий комок. Что это, слезы? Не может быть!

— Конечно, безразличен! Я для него никто!

— Если бы это было так, он не орал бы на тебя. Вот тебе пример: я выросла в семье, где крик был признаком настоящей любви. Ему нравится заботиться о тебе.

— Я и сам могу...

— Да, ты успел пожить самостоятельно,— согласилась она.— Но большинству хочется, чтобы о них заботились изо дня в день. Он не поблагодарил бы меня за эти слова, но, думаю, тебе следует знать...— Она ждала, когда Майкл поднимет глаза.— Ему пришлось влезть в долги, чтобы заплатить за украденное и возместить ущерб.

— Чушь собачья! — испуганно воскликнул Майкл.— Это он специально для вас сказал!

— Нет, я узнала это сама. Похоже, что болезнь старого мистера Стивенсона тоже влетела ему в копеечку. Олаф сумел сохранить бар, но, чтобы поставить дело на широкую ногу, денег уже не хватило. В таком состоянии не отдают последнее ради того, кто тебе безразличен...

Жгучий стыд, затопивший Майкла, заставил его смять сигарету.

— Он чувствует себя в долгу передо мной, вот и все!

— Может быть. Но мне кажется, что и ты перед ним в долгу, Майкл. Постарайся ему немного помочь, хотя бы несколько недель. Когда он прибежал ко мне вечером, на нем лица не было от страха. Можешь не верить, но это правда.