— Попытаюсь,— пробормотала она вслед стремительно удаляющемуся брату.— Олаф, если ты хочешь поговорить с Майклом, то заходи скорее.

Коротко кивнув, Олаф прошел в палату Майкла и остановился у его кровати.

— Как ты себя чувствуешь, брат?

— О'кей.— Он был утомлен после разговора с Джоном, но не собирался умолкать.— Мне нужно кое-что рассказать тебе. Вам. Объяснить.

— Это может подождать.

— Нет. Я виноват. Кругом. Это были "каннибалы", Олаф. Они знали, как и когда прийти, потому что я сам рассказал им. Я не знал. Клянусь Господом, я не знал, что они собираются сделать! Впрочем, я не жду, что ты мне поверишь...

Олаф выждал минуту, пытаясь сориентироваться.

— Почему это я тебе не поверю?

Майкл крепко зажмурился.

— Я ошибся. Как всегда.— И он рассказал о том, как встретился с Артом в парке.— Я думал, мы просто поговорили. А он все это время вынюхивал. Вынюхивал про бар.

— Ты ведь доверял ему.— Олаф обошел кровать и положил руку на запястье Майкла.— Ты считал его своим другом. Здесь нет твоей вины, Майк. Просто ты доверял людям, которые этого не заслужили. Они тебя не любили.— Когда Майкл снова открыл глаза, Олаф крепко пожал ему руку.— Если ты в чем-то и виноват, то только в том, что пытался им понравиться. Но с этим покончено.

— Я не дам им уйти!

— Мы не дадим,— сказал ему Олаф.— Мы здесь все заодно.

— Да,— протяжно вздохнув, сказал Майкл.— О'кей!

— Слушай, они меня прогоняют. Говорят, тебе надо отдохнуть. Я вернусь завтра!

— Олаф,— окликнул брата Майкл, когда тот толкнул дверь.— Не забудь жаркое!

— Принесу.

— Ну как? — спросила Эйджи, когда Олаф вышел из палаты.

— Все в порядке.— И тут он обнял ее, крепко и горячо. Она была тоненькая и маленькая, но надежная, как якорь во время шторма.— Поедем ко мне. Пожалуйста,— пробормотал он, зарывшись лицом в ее волосы.— Проведи эту ночь со мной.

— Ну что ж, поехали...— Она поцеловала его в щеку.— Зубную щетку можно купить по дороге.

Позже, когда он в изнеможении уснул, она лежала рядом с ним, не сомкнув глаз. Эйджи знала, что за сорок восемь часов он впервые заснул по-настоящему, если не считать легкой дремоты на стуле. Странно, подумала она, глядя на его лицо, освещенное слабым сумеречным светом. Она никогда не считала себя нежной, заботливой женщиной. Но так хорошо было просто лежать рядом и обнимать его после неразберихи и усталости последних нескольких дней, заставивших его уснуть мертвым сном.

Что ж, тем больше они будут любить друг друга, подумала она, легко прикасаясь губами к его лбу.

Она же, хоть и испытывала усталость и облегчение, уснуть не могла. Слишком трудно было свыкнуться с мыслью, что кончилась ее вольная жизнь, когда она была сама себе хозяйка.

Любовь не подчинялась логике, не признавала четких схем. К тому же в ближайшие дни соединившее их поручение заканчивалось. Впереди был суд, который должен вынести вердикт: или — или.

Вот и настало время подумать, как же быть дальше...

Он просил ее переехать к нему. Эйджи принялась следить за тенями на потолке. Хочет ли она этого? Не слишком ли многого потребует от нее новая жизнь? Ей предстояло решить, что ей дороже, и выбрать то, без чего она не может жить. Без человека, который сейчас спит рядом, она жить не сможет. Бесповоротно осознав это, она безумно испугалась.

Он вздрогнул, издал приглушенный звук и проснулся. Она стала его убаюкивать.

— Шш-ш...— Она прикоснулась к его щеке, погладила по плечу.— Все в порядке. Все хорошо.

— Ураган...— пробормотал он, как пьяный.— Когда-нибудь я расскажу тебе...

— О'кей.— Она приложила руку к его груди, как будто это могло успокоить бешено колотящееся сердце.— Усни, Стивенсон. Ты совсем замучился.

— Как хорошо, что ты рядом. Какое счастье...

— И мне хорошо.— Она с удивлением почувствовала прикосновение к своему бедру.— Эй, Стивенсон, не начинай того, чего не сможешь закончить!

— Я соскучился по твоей рубашечке...— Он положил ладонь на ее грудь, почувствовав тепло сквозь тонкую ткань. Покой. Совершенство. Возбуждение.— Так я и думал.

Где-то глубоко внутри загорелась искра, и вскоре жар заструился по ее жилам.

— Ты шутишь с огнем...

— Я видел этот сон в море.— Усталость заставляла его двигаться еле-еле, но это только разжигало его чувственность. Он медленно поднял и принялся снимать с нее рубашку.— Ты заставила меня вспомнить, как тяжело месяцами не видеть женщин.— Их языки соприкоснулись.— И не ощущать их вкуса...

Она вздохнула от наслаждения, и этот еле различимый звук возбудил его.

— Расскажи еще...