И не надо считать шефа хамоватым опером оттого, что «тыкает», просто манера общения у него такая. И к нему все сотрудники на «ты» обращаются, разве что за исключением секретарши Анечки, которая, во-первых, довольно молода, а во-вторых, влюблена, по-моему, в своего начальника без памяти. Ну, влюблена она или нет, но дело свое знает. Я только успел стул к общему столу придвинуть, как она уже впорхнула в кабинет, споро расставила на столе чашки, ни капли не пролив, и удалилась, стрельнув в шефа глазами. Но он не заметил, уставившись в стол, обдумывал, с чего начать.

— Профессор, ты мою племянницу Татьяну помнишь?

— Конечно. Только не видел давно, она, пожалуй, с год назад последний раз сюда заходила, если не больше.

— Но ты же помнишь, что она у меня красавица и умница. А ее, уму непостижимо, в воровстве обвиняют.

— В чем?!

— В воровстве. И кого? Мою Танюшку?

— И что же она, позволь узнать, украла? И у кого?

— Не украла. Если точно, ее обвинили в плагиате. Якобы она чужую идею за свою выдала. Предложили уволиться по собственному желанию, мол, скандала они не хотят, чтобы сор из избы не выносить. Срок — неделя.

— Так это у нее на работе случилось? — уточнил я.

— Ну да. Танюшка ревет, совсем упала духом, а я даже не знаю, что теперь делать.

— Ничего. Увольняться.

— Как?

— Просто. По собственному, как предложили. Они не смогут доказать ее вину, но и она не докажет, что ничего не крала, да и противно это, доказывать, что ты не верблюд. В любом случае ей там больше не работать, так лучше уйти, но на своих условиях.

— Извини, Юрич, ты мужик неплохой, я тебя уважаю, но шел бы ты… Такие советы имеет право давать лишь тот, кто сам подобное испытал.

— Думаешь, не испытал? Зря так думаешь, иначе я бы не встревал.

— Че, правда? Никогда бы не поверил. Тебя что, тоже в воровстве обвиняли?

— В промышленном шпионаже.

— Да иди ты!..

— Представь себе. Когда-то давненько, в молодости, я работал в представительстве одной инофирмы. Ну, это я сейчас так говорю, с высоты своих пятидесяти лет, но было мне тогда уже хорошо за тридцать. И вот в один прекрасный день босс объявляет мне, что фирма более в моих услугах не нуждается. А подозревал он меня в том, что я сливаю коммерческую информацию конкурентам, ни больше ни меньше.

Так оно и было, но «крысятничал» другой человек, не я. Правда, все это выяснилось несколькими месяцами позднее, а тогда, в первый момент, шок я испытал сильнейший: впервые меня именно увольняли, да еще и по таким основаниям. Было обидно, не скрою, но, подумав, я решил уходить. Не говоря уже о том, что доказывать, что ты ни при чем, противно, но, даже если бы мне это удалось, работать там я уже не смог бы. Я и раньше-то начальника своего Тони не особенно уважал, а теперь он и вовсе вызывал отвращение, так что трудиться под его началом было бы весьма не комфортно. Поэтому я и решил уйти, но не так, как Тони хотелось, а на своих условиях.

Когда он предложил мне написать заявление об уходе, я отказался. Твоя, говорю, идея, ты меня и увольняй, а я пока никуда уходить не собираюсь, места другого себе не ищу. Босс натурально опешил. Он же считал, что чуть ли не облагодетельствовал меня: как же, скандала не раздувает, послужной список не портит, позволяет уйти тихо, без шума, а тут вдруг такие фортели. Стал угрожать, смотри, мол, парень, уволю по статье, рекомендаций не дам, тебе же хуже будет, ни одна приличная фирма тебя не возьмет. Ничего, говорю, не парься, увольняй, а со своими будущими проблемами я как-нибудь сам разберусь.

— А ты, Юрич, рисковый был в молодости. Он же и впрямь мог тебе капитально трудовую книжку испортить, если бы по статье уволил.

— Никакого риска, ни малейшего. Ты, шеф, со своей колокольни смотришь, а я к тому времени на инофирмах уже не первый год работал, и та фирма была у меня тоже не первой, так что в особенностях их кадровой политики я разобрался. Для иноземцев главное — скандалов избегать, не допускать, чтобы имя фирмы публично трепали. Вот, допустим, уволит он меня по статье, а я подам в суд. Что тогда? Он же не смог бы доказать, что я шпион, значит, последовало бы обвинение в клевете и отмена незаконного увольнения. Даже если бы Тони иск выиграл, все равно получилось бы долгое и, самое главное, открытое, то есть публичное разбирательство. А это скандал, за который его самого начальство высекло бы нещадно.

Есть и еще одно обстоятельство. Иностранцы и сейчас частенько носы задирают, а уж тогда, в девяностых, по всем параметрам себя выше нас ставили. И честнее они, и к работе относятся ответственнее, и даже персонал не абы как отбирают, а по науке, тесты там всякие, собеседования. А теперь представь, сотрудник, отобранный якобы по новейшим западным методикам, оказался настолько негодным, что его увольнять пришлось. Это ж позорище. Где же, позвольте спросить, ваша хваленая наука, господа? Как же вы еще на стадии тестирования не поняли, что кандидат не подходит? Ну, а если сам уволился, все чисто: мало ли какие могут быть личные обстоятельства.