Мы, современные историки, в большинстве своем считаем Третью мировую войну всего лишь частичной катастрофой. Из-за миллионов смертей и всеобщего опустошения человечество было вынуждено создать мировое правительство и освоить планеты Солнечной системы гораздо быстрее, чем при других каких-либо обстоятельствах. Еще более важно, если рассуждать с позиций голого прагматизма, то, что заря атомной эпохи была самым подходящим временем для разрешения конфронтации между Востоком и Западом: грубые атомные устройства того времени не смогли уничтожить Землю. С точки зрения нашей современной единой культуры: Третья мировая война — детская болезнь роста нашей расы.

Конфликт стал неизбежным после того, как Эйзенхауэр умер от осложнений после хирургической операции, и президентом, в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году, стал Ричард Никсон. Паранойя холодной войны исказила реакцию Никсона на восстания внутри коммунистического блока осенью того же года. Тот факт, что правительство США тайно руководило венгерскими повстанцами, настолько разгневал Советский Союз, что тот поддержал Египет в Суэцком конфликте, далеко перейдя границы разумного. Последовавшая безумная война на Ближнем Востоке привела к тому, что Варшавский Договор полностью взял регион под контроль. СССР оккупировал северный Иран.

Убийство Тито, произошедшее сразу после этого, позволило Советам снова взять Югославию под свой контроль. Политическая борьба между Хрущевым, Булганиным и Жуковым сделала политику Советов слишком неустойчивой для предсказаний западных аналитиков. Международная напряженность нарастала на протяжении всего пятьдесят восьмого года. Когда СССР стал угрожать новой блокадой западного Берлина, а Китайская Народная Республика осадила удерживаемый националистами Тайвань, Никсон был вынужден объявить войну этим странам. Восток ответил превентивным ядерным ударом по Западу в канун Рождества тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года.

Эти первые бомбы уничтожили основные цели в США и за их пределами. Основные порты Австралии и Филиппин были выведены из строя. Страны НАТО потеряли свои столицы и военные базы, но большая часть их территории оставалась в целости, ожидая завоевателей. Но ответный удар нанес противнику гораздо больший ущерб, просто потому, что на территории стран Варшавского Договора располагалось меньше стратегических объектов.

Советские войска форсировали Рейн, но поскольку их индустриальная база и внутренние коммуникации были фактически уничтожены, то не оказалось должного обеспечения для того, чтобы вести затяжные военные действия. Войска сателлитов СССР бунтовали, не желая поддерживать проигрывающую сторону — их национализм побеждал марксизм. Европа освободилась сама — после непродолжительных боев. Армии Америки и Британского Содружества вели в основном боевые действия в Азии, от Индокитая до Маньчжурии.

Произошедшая за линией фронта антипартийная революция разнесла коммунистический мир на кровавые куски. В Америке же война вскрыла все накопившиеся, но спрятанные до поры проблемы американского общества. Расовые и социальные конфликты прокатились по стране.

В освобожденной Европе бушевали гражданские войны — каждая этническая группа пыталась воспользоваться возникшей неразберихой. Всеобщий крах экономики поразил те колонии и не участвовавшие в боевых действиях страны, которые пощадила война.

К концу тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года пламя межнациональных конфликтов угасло до нескольких тлеющих угольков. Погаснут ли они и покроются пеплом, или запылают с новой силой — зависит от одного человека…

Снова шел дождь. Стояла промозглая предзимняя погода. Уличные фонари еще не починили, и вечерний полумрак расползался между руинами, скрывая людей, облаченных в лохмотья, которые жили в норах, выкопанных в кучах щебенки. Этьен Фурье, глава Братства Макизаров и, следовательно, представитель Франции в Верховном Совете Свободной Европы, ушиб палец о булыжник мостовой и устало выругался. Окружавшие его пятнадцать охранников, заросших волосами и в разнообразной одежде — в основном, в униформе различных армий, с пришитой вручную трехцветной эмблемой — насторожились. Это был условный рефлекс, выработанный нелегкими условиями существования. Они ощетинились как волки, среагировав на неожиданный звук.

— Eh bien, — извинился Фурье. — Может быть, Роже де Лиль споткнулся об этот самый камень, когда сочинял «Марсельезу».

Одноглазый Эстьер пожал плечами — мало кто увидел этот жест в наступившей темноте.

— Когда будет следующая выдача зерна? — спросил он.

Было трудно думать еще о чем-то на пустой желудок.

Освободители отказались от военных формальностей в эти времена отчаяния.

— Думаю, что завтра или послезавтра, если баржи не перехватят речные пираты, — ответил Фурье. — Хотя не думаю, что они осмелятся появиться так близко от Страсбурга. — Он попытался улыбнуться. — Выше нос, старик. В следующем году ожидается богатый урожай. Американцы снабдили нас новым средством против сельскохозяйственных вредителей.

— Всегда в следующем году, — пробормотал Эстьер. — Почему они не прислали нам что-нибудь из еды сейчас?

— У них же проблемы с вредителями. Больше они ничего не могут для нас сделать. Если бы не они, то мы бы скрывались в лесах, прячась от русских.

— Немного-то пользы с нашей победы.

— Больше, чем немного, благодаря профессору Валти. Не думаю, что кто-нибудь из сражавшихся рядом с нами смог бы победить без помощи всех остальных.

— Если это вы называете победой… — с горечью прошептал Эстьер.