С самого начала было ясно, что ехать придется мне. Во-первых, я по происхождению русский. Язык знаю с рождения. И внешность у меня самая приличная – не пошлешь же под видом племянника негритоса со сплющенным носом? Ну, я подумал, подумал – да и бросил клич в Сети. И вступил в переписку с вашим настоящим братом. Он живет в Канаде, по профессии ветеринар, кажется. Я с ним так подружился – прямо в душу ему влез. Наплел, что собираюсь на родину предков – ну, он мне все как миленький и выложил. Про отца своего. Про семью вашу. Даже фотографии прислал. Самое смешное, что я на него чем-то похож…

Женя, простите меня! Я был таким кретином!

Подозреваю, что меня хотят убить. Женя, если у них это получится, прошу тебя – отомсти за меня! Ведь я хоть и недолго, но все же был твоим братом. Любящий тебя Константин».

Закончив читать письмо, я едва не разрыдалась. Бедный Костик! Хотя он порядком отравил мне жизнь, но я не держу на него зла.

– Слушай, Дохлый! – в моей голове мелькнула мысль, не имеющая отношения к нашему освобождению, но все же очень интересная. – Вот скажи мне… Если все, что ты мне рассказывал, правда, то ты в этой лаборатории сроду не бывал. Так?

– Ну, так, – неохотно процедил Дрюня.

– И наркоту тебе этот твой Валера приносил прямо в машину, и вниз ты никогда не спускался. Откуда же ты так хорошо все тут знаешь? Про стекло пуленепробиваемое. Вот я – специалист, между прочим – не могу так на глаз это определить. И про пену из пожарной системы… Объясни, будь другом!

– Не буду я вам ничего объяснять! – набычился Дохлый. – Не пойму, в чем вы меня подозреваете! Я сам в этом деле – пострадавшая сторона. Вон, ухо отстрелили, чуть башку не продырявили…

И он подергал себя за кончик повязки, свисавший с головы и придававший ему сходство с лабораторным кроликом с белым ухом.

– И кто в тебя стрелял ты, значит, не видел? Или все-таки видел, а?

Дрюня молчал. Если бы ему было куда сбежать, только его и видели бы. Но в стеклянном кубе мы были все как рыбки в аквариуме.

– Знаешь, Андрей, мне почему-то кажется, что ты знаешь, кто в тебя стрелял. Это был человек, не чужой тебе. Это, как в известном произведении Гоголя «Тарас Бульба» или в еще более известном произведении Джорджа Лукаса «Звездные войны», был твой отец.

Я взяла парня за цыплячью шею и слегка свернула ее набок.

– Вячеслав Васильевич! – весело крикнула я в потолок. – Вы же не настолько бессердечный человек, чтобы стоять и спокойно смотреть, как я тут убиваю вашего сына? Я человек жесткий, даже жестокий, все мне это говорят. Так что мальчику не позавидуешь.

Тишина. Неужели я ошиблась? Алехин смотрел на меня во все глаза. Кажется, капитан решил, что я тронулась умом.

– А ваша жена, Ольга, тоже будет спокойно смотреть, как я обижаю ее кровиночку?

С визгом включились динамики, и искаженный голос Комарова произнес:

– Отпусти парня.

Я с облегчением выдохнула, старясь не выдать невольную дрожь – слишком высоки были ставки. Все. Сработало. Вот теперь можно и поговорить.

Первым, кто нарушил наше одиночество и вошел в соседний бокс, была Лидочка Каракозова, скромный лаборант университета.

– Здравствуйте, Лидочка! – приветствовала я девушку. Сейчас та не казалась лабораторной мышью – скорее, в белоснежном халате, накинутом поверх строгого черного костюма, она напоминала женщину-эсэсовку времен Великой Отечественной.

Лидочка подошла вплотную к стене нашего бокса и приблизила лицо к стеклу так, что оно даже слегка запотело от ее дыхания. Я обратила внимания, что ее белесые ресницы сегодня аккуратно накрашены, на губах алая помада.

– Надо было вас отравить тогда, в лаборантской, – с досадой проговорила девушка. – Я так и собиралась сделать, если бы черти не принесли туда Петра Фомича, которому вздумалось попить чайку. Старик выболтал вам то, чего вы не должны были знать.

– Это про журнал мирового уровня, в котором публикует статьи его талантливый ученик Славочка Комаров? – усмехнулась я. – Ничего страшного, что вы тогда не отравили меня, Лида. Дело в том, что в тот момент я так и не сообразила, какая связь между публикацией… о проницаемости клеточных мембран, кажется? – и террористической организацией «Белые барсы». Так что не переживайте, Лидочка! Кстати, вы отлично выглядите. Вам так идет этот строгий костюм и классический макияж… Всегда так ходите! Вы похожи на Барбару из фильма «Семнадцать мгновений весны» – ту, что выкладывала на мороз младенца, чтобы заставить заговорить его мать, русскую радистку.

Бледные щеки Лидочки залила слабая краска. А я продолжала:

– Если хотите по-прежнему носить маску скромной лаборантки, не надевайте колечко, которое стоит столько же, сколько и автомобиль. Ну, вероятно, вы не хотите ни на минуту расстаться с этим кольцом, да? Любимый подарил? Кстати, рискну предположить, что в интимной жизни вы предпочитаете садомазо, верно?

Лидочка сжала побелевшие губы и отошла от стекла.

– Женя, вы что, с ума сошли? – вполголоса проговорил Алехин. Надо же, впервые капитан назвал меня не «гражданка Охотникова», даже не «Евгения Максимовна», а просто по имени… Жаль, нет времени этому порадоваться…