— Кроме того, корабль, который войдет на периферию любой звездной системы на ПМ-двигателе, выпустит такое количество энергии, что…

— Да, благодарю вас. — Взгляд Фурда переместился к консоли напротив.

— Оружейные системы в полной готовности, — сказала Кир. — Они будут работать удовлетворительно. Если, — тут она выразительно взглянула на Джосера, — мы сможем Ее засечь. А мы, вполне возможно, с этой задачей уже не справились.

— Корабль, который войдет в звездную систему на ПМ-двигателе, выпустит такое количество энергии, что…

— Вы бы Ее засекли. Но вы не уверены, — необоснованно заявила Кир.

Фурд поднял бровь.

— Рапорт о текущей обстановке, — тихо проинформировал он воздух над головами подчиненных, — должен ограничиваться фактами, если только я не спрошу чьего-либо мнения, и должен адресоваться исключительно мне.

Напряжение неожиданно спало. На корабле было тесно, сорваться мог любой, и Фурд держал все, а особенно личные отношения, на пониженных тонах. Разговоры состояли из недоговоренностей, намеков, нюансов, интонаций, а несказанное было всегда важнее произнесенного вслух. Когда в любом другом месте сжимали кулаки, на «Чарльзе Мэнсоне» поднимали бровь.

Кир отбросила назад прядь темных волос и искусственно улыбнулась:

— Вы правы, коммандер. Что касается меня, я приношу извинения. — Она подняла вверх три пальца, продемонстрировав идеальный маникюр, выждала, пока все не обратили на нее внимание, и начала считать: — Во-первых, группа орудий дальнего действия. Во-вторых, группа орудий среднего действия. В-третьих, орудия ближнего боя, включая две ракеты, собранные согласно вашим требованиям. Я перечислила их вместе, так как рапорт для всех один и тот же: орудия протестированы и прекрасно действуют после переоснащения.

Фурд поблагодарил ее изящный кулачок, все еще поднятый в воздух, и добавил:

— Уделите особое внимание тем двум ракетам.

— Это было излишне, — тихо сказал Фурд Кир, направляясь по тесному главному коридору к мостику. — Я знаю, насколько хорошо вы обращаетесь с оружием. С любым оружием. Вы могли ранить его. В ваших действиях не было никакой надобности.

Десять минут спустя она явилась с рапортом в его кабинет.

— Вы хотели видеть меня, коммандер.

— Заходите. Закройте за собой дверь, пожалуйста.

Кир подчинилась, но осталась стоять.

Все, кто служил на «аутсайдере», сами выбирали себе униформу. Кир носила темно-синий мундир поверх белой рубашки с длинным рукавом и клетчатую юбку в складку. Несколько таких пошили специально по ее заказу за большие деньги. Такой наряд возбуждал Фурда, напоминая о девочках из приюта его детства, одну из которых он изнасиловал.

— Вы знаете, почему я вас вызвал. — Коммандер не стал задавать вопрос, а Кир отвечать. Только пристально смотрела.

Фурд часто думал о том, насколько много в Кир человеческого. Разумеется, внешне она была практически идеальной женщиной, но внутри ее словно переполнял яд. Подозрительно красивая, с лицом, напоминающим классическую статую то ли Справедливости, то ли Свободы, она была слишком совершенна для живого человека. Темные волосы, отливавшие фиолетовым, вызывали ассоциации то ли с птичьим оперением, то ли (Фурд считал такое сравнение более подходящим) с надкрыльями жуков, свисая ниже плеч. Темно-синие помада и лак на ногтях; иногда они были темно-бордовыми или темно-серыми, пурпурными или черными в тон других мундиров, сшитых на заказ.

Несмотря на ум и красоту, Фурд считал Кир холодной, хищной, а часто и вовсе отвратительной.

— Почему вы его убили?

— Он мог убить вас.

— Вы могли его ранить.

— Я не могла сказать наверняка, бросит ли он оружие на землю.

— Почему вы его убили?

— Потому что хотела.

Фурд пристально посмотрел ей в глаза, потом перевел взгляд на стол, где лежала тяжелая линейка из твердой древесины около трех футов в длину. Сувенир на память; в приюте священники часто били ею Фурда, и сейчас коммандер был не прочь наказать Кир. Она видела, как он разглядывает инструмент, знала, о чем думает командир. Его желание шло против любых правил, даже против намеренно двусмысленных предписаний, созданных Департаментом для «аутсайдеров», но авторитет Фурда был настолько высок, что Кир приняла бы и такое.

Он действительно хотел высечь ее, лишь мысль об уничтожении «Веры» жгла сильнее, и пришел в ярость от самого себя, когда решил ничего не делать. Знал: Кир выдержит порку, но не ради жизни, которую столь бесцельно забрала. Кир не совершала актов искупления.

— Почему вы его убили? — повторил он.

— Потому что хотела, — повторила она; и мысленно добавила, ничего не сказав: «Чтобы вы точно не погибли».

— Я думал, что наш разговор будет бессмысленным. Свободны.

Она какое-то время смотрела на него, потом развернулась к выходу, складки юбки закачались от резкого движения.