Русалки-не просто прекрасные девы, но и ужасные твари... А принцессы на горошине не было. Горошина-есть, а принцессы не было, нет и не будет. По крайней мере не в этой истории.
Одиссева Пенелопа
О русалках и горошинах
Молочный туман, густой около берега, к середине реки немного рассеивался. Лодка рыбака Йена остановилась около деревянного поплавка, замершего на поверхности воды. Голоса рыбака и его сына гулко раздавались вниз по реке.
– Отец, а вдруг и эти пусты?
– озабоченно спрашивал мальчишка, помогая Йену затаскивать в лодку сети. Рыбак промолчал, но про себя подумал, что сеть не похожа на пустую. Эх, неужто он сможет расплатиться с долгами в лавке?
И Йен принялся уж было считать, на сколько потянет предполагаемый улов, как вдруг рядом с лодкой раздался всплеск: так, словно ладошкой по воде хлопнули.
– Рыба играет?
– сын, не выпуская из рук сеть, шагнул к противоположному борту лодки и стал вглядываться в воду.
– Малыш, малыш, ты такой хорошенький!
– прошелестело рядом с рыбаками.
– Кто здесь?
– липкий страх сковал людей, холодными волнами заструился по спине.
– Малыш, иди ко мне, - над бортом лодки поднялась из воды женская ручка - белая, словно снег, - и поманила к себе мальчика. Тот заворожено потянулся к ней.
– Ивен, нет-нет, стой!
– удалось выдавить из себя Йену.
И, хотя голос отца был тихим и хриплым, Ивен его услышал и пришел в себя. Он так низко нагнулся над водой, что видел отражение собственного лица, каждую веснушку и царапину на лбу от рогатки соседа. Ивен в недоумении отпрянул, оттуда, где секунду назад смотрело его отражение, появилась русоволосая девушка. Она вынырнула из воды по плечи и снова поманила своей белой ручкой мальчика, но Ивен в ужасе смотрел на неё, оставаясь на месте. Йен тоже увидел русалку и стал шептать молитву, голоса все еще не было. Девушка оскалилась и ударила по воде обоими руками. Поднялись волны, лодка стала раскачиваться из стороны в сторону.
– Отец!
– мальчик упал на дно лодки и увлек за собой Йена. Вовремя! Качнуло так, что стой они оба в лодке, та непременно перевернулась бы, накрыв собой рыбаков.
– Умный малышшш, - раздалось рядом с ними, и вода успокоилась.
– Изыди, тварь!
– Йен, наконец, смог пошевелиться и перекрестил реку в том месте, откуда появлялась русалка, потом он опустил в воду серебряный крестик, снятый с шеи. Вода закипела, и раздался нечеловеческий визг.
– Ты заплатишь, рыбак! Ты дорого заплатишь! Твой сын будет моим, все равно будет. Моим!!!
"Моим...моим...моим..." - повторяло эхо над затихшей водой. Русалка исчезла.
Трясущимися руками Йен обнимал сына и шептал благодарную молитву Господу. Туман быстро рассеивался, первые лучи солнца заскользили по реке, откидывая блики на пологие берега с зарослями камыша.
– Домой, сын, домой!
– рыбак нашел только одно весло и радовался этому. Могли ведь вообще без весел остаться!
– А сети?
– Мальчишка с опаской посмотрел на воду, но оставлять добро здесь не хотел. Сети - средство их существования. Не будет, чем ловить рыбу - не будет денег и еды.
Йен нехотя отложил весло. Вдвоем они быстро подтащили сеть к борту.
Второй раз за это утро рыбак почувствовал холодный страх. В его сетях запуталось тело утопленника.
– Чертова русалка!
– выругался Йен.
– Не смотри, Ивен! Иди на нос!
Когда трясущийся мальчишка сел на нос лодки, отец втащил сеть с телом в лодку. Затем Йен стал грести к берегу.
Утопленника сдали старосте села. Староста, единственный обученный грамоте мужик в селе, опознал пропавшего неделю назад поповича - из города присылали бумажку с подробным описанием парня.
– Ты смотри-ка, - цокал староста языком, сверяя приметы поповича и утопленника, - неужто сам утоп? Не похоже на разбойников - вон, все при нем, и одёжа, и гомонок, - староста указал на полный кошель, прикрепленный к поясу парня, - а написано, что с девкой какой-то сбежал... Где вы его нашли-то?
– Ниже косы, у Павлова брода, - Ивен во все глаза таращился на поповича. Видный парень был. Все при нем - и лицо, и фигура, одежда хорошая, деньги есть - и каков конец?
Йен попрощался со старостой и побрел с сыном домой. Они так и не сказали никому, что с ними приключилось. Ивен несколько раз при матери пытался завести разговор о русалке, но отец кидал на него предостерегающие взгляды, и приходилось молчать.
На следующий день приехал поп с попадьей за телом сына. Йену передали благодарность: несколько золотых.
Через неделю Йен перевез свою семью в город, а через несколько лет - в другую страну, Скарию, что славилась своими горами и редкими речушками. От воды Йен держался подальше. Он стал купцом, начав с тех золотых небольшое дело, которое через десять лет сделало его одним из богатейших купцов в округе. Собственно, в этой стране Йен стал называться Йеном, а его сын получил имя Ивена.