– Я хочу пить!

– Алиса, не сейчас, - строго смотрю на дочь.

– Скажи мальчику, что я хочу пить, - она капризно дует губки, но я не собираюсь потакать её слабостям и категорично качаю головой. Девочка обиженно отворачивается к окну.

Между тем мать и сын продолжают разговор, начатый до нашего появления.

– Слушай, я не вру!
– сынок снимает с головы модную меховую шапку-ушанку и взъерошивает короткие русые волосы.

"Колобок" - шепчет Лиска себе под нос. Действительно: круглый, румяный, белокожий, с яркими веснушками, а самое главное - еще не дошедший до состояния своей самодовольной мамочки - наивный и доверчивый.

– В интернете много чего пишут, всему верить, по-твоему?
– хмыкает мамаша, вздернув нос.

– Вампиры существуют!
– почти выкрикивает мальчишка, испугав нас с Лиской, - Ну, они, конечно, не совсем вампиры, просто болезнь у них такая редкая, генетическая, что-то с составом крови связано, не помню названия... Лейкемия?

– Лейкемия - это рак крови, помнишь, у тети Тани первый муж, отец Кати, умер? Мы еще к нему в больницу вместе ездили? А, ты же маленький был...

– Гемофилия? Нет, вроде что-то другое, - продолжает вспоминать мальчик.

– И из-за того, что им не хватает в собственной крови, они пьют чужую?
– скептически поднимаются над очками брови мамаши.

– Да-да! Кровь у них жидкая совсем, анемичная. И свет вампиры из-за болезни не переносят, какое-то особое строение сетчатки глаза! До определенного возраста не заметно, а потом глаза краснеют. Кстати, они не пьют чужую кровь, им достаточно употреблять в пищу еду с богатым содержанием железа...

– Когда беременная тобой была, постоянно ела гречку и печенку. Жарила, варила, запекала - обожала печень!
– облизывается мать, потрепав по щечке сына.

И без того понятно: у него-то с гемоглобином всё нормально, кровь, должно быть, густая и тягучая, словно вишневый сок с мякотью.

Лиска задумчиво выводит на запотевшем окне каракули и почти не смотрит на меня. Обиделась. На мультик опаздываем, едем в тарантасе, пить мама не дает...

Маршрутка, протяжно просигналив, встает, зажатая со всех сторон машинами.

– Пробка, - повернувшись к пассажирам, гундосит водитель.

Все нервно заерзали, кинувшись к окошкам высматривать причину задержки. Всматриваюсь вдаль сквозь стекло окна, но внезапная резь в глазах напоминает о линзах: пора менять, да никак не выберусь в салон. Надеюсь, в торговом центре имеется нормальная оптика?

– О, а я обычно на следующей остановке выхожу, - разглядев что-то знакомое за окном, сообщает подросток мамаше.

– Та-ак, - тянет та, - мы деньги даем, чтобы ты от дома до школы без пересадок ездил, а ты, Ванечка, оказывается, пешком две остановки...

– Не, тут двориками пять минут!
– Ванечка принимается расписывать все повороты и переходы от остановки до дома.

Мы находимся в исторической части города, теперь я разглядела за окнами деревянные дома и темные ветви старых садов.

– Мам, здесь красиво!
– дочка восторженно вглядывается в окно.

И почему я не ездила этой дорогой раньше? Серость ушла вместе с безликими многоэтажками, захватив с собой затхлость и скуку. Когда-то чёртов город имел индивидуальность, и по сей день она сквозит за резными наличниками и разноцветными ставнями в белых кружевных занавесочках, в красной герани, во флюгере-петушке на жестяной крыше... Не музеи, а жилые дома, как и хозяева, могут рассказать легенды города каждый по-своему.

– Что там дальше-то, с вампирской болезнью?
– зевает мамаша.

Движение стоит уже минут десять, наш водитель почти спит на руле, пассажиры расслаблено слушают прогноз погоды из негромкого радио в салоне. На завтра обещают метель.

– Ничего, - пожимает плечами сын.

– Зачем же, Вань, рассказываешь?

– Мы на выходных с классом в кино собрались на фильм про вампиров, пустишь?