— Может, вам и до жизни нет дела, но она Baic в покое не оставит. Что же вы станете делать, если жизнь снова прикоснется к вам?

— Разве мы должны что-то делать? — неподвижно уставясь на мальчика, равнодушно вопросил Элно. — У нас всегда есть выбор. Разве есть закон, говорящий, что мы обязаны жить?

— Закон есть, — негромко проговорил Иоганн, — но как нас могут заставить выполнять его?

— Вот-вот! Как до нас доберутся? Мы плывем по реке!

— Реку можно перегородить плотиной! — выкрикнул Грегори. — Это запросто могут сделать!

Иоганн небрежно отмахнулся от него, но было видно, что вопросы мальчугана ему порядком надоели.

— Тише, тише! Ну если тебе так хочется, то, наверное, настанет день, когда мы снова задумаемся и захотим что-то понять в этой жизни. Ну, ты доволен?

— Нет, — ответил Грегори. — Разве вы не понимаете, что вы должны быть готовы к наступлению этого дня?

— Но как же ты не понимаешь, что даже тому, кто только тем и занимается, что думает с утра до ночи, нужен отдых? — из последних сил стараясь сохранять вежливость, спросила Игрин.

Грегори немного помолчал и ответил:

— Да. Даже великие умы нуждаются в отдыхе. Но скажите, сколько же можно отдыхать?

— Ну… день, неделю! — грубо откликнулась Адель. — Какая разница?

— Да такая, — сказал Грегори, — что такой долгий отдых все равно что сон.

— Ну и что? — пожав плечами, проговорила Игрин. — Это же маленький сон, а не большой.

Джеффри нетерпеливо махнул рукой.

— Можно сказать «большой сон», а можно — «маленькая смерть», тоже разницы никакой!

— А ты испробуй Маленькую Смерть со мной, а потом скажешь, — позвала Венна и протянула руки к Джеффри и заодно — к Магнусу.

— Приляг со мной! — Иоганн потянулся к Корделии. — Поскорей глаза закрой! Сон увидишь золотой [18] !

— Нет, — ответила Корделия — но так, словно это слово из нее вытянули щипцами. — Я должна бодрствовать!

Адель в отчаянии вздохнула, а Иоганн с улыбкой проговорил:

— Но даже дозорные порой спят. Ну же, дай своей голове отдых, как даем мы. Забудь обо всем и слушай слова песни, пусть они наполняют твой разум.

— Слова? — насторожился Джеффри. — Что за слова?

— Есть слова или ты не слышишь? — удивился Орин.

— Прислушайтесь внимательнее, — посоветовала Игрин. Все четверо Гэллоуглассов старательно прислушались.

— Я слышу, — сообщила Корделия. — Но это не голос, музыка как бы сама говорит.

— Да, но смысла я не понимаю, — признался Джеффри.

— Нужно подождать, — заверила его Игрин. — Сейчас начнется снова. Всегда начинается.

И верно, так и произошло. Слова звучали на протяжении нескольких минут, а потом повторились опять, и опять. И опять. Постепенно их смысл начал доходить до детей.

Грегори вытаращил глаза.

— Что это за песня?

— Размер не очень ровный и рифмы слабые, — добавил Магнус.

— А смысла и вовсе нет, — подхватил Джеффри. — Это надо же — утверждать, что лучше совсем ничего не делать, чем делать хоть что-то! Разве не понятно, что человек должен трудиться?

— А зачем? — поинтересовался Иоганн.

— Зачем? — прищурившись, переспросил Джеффри. — Да потому что без труда человек ничего не стоит!

— Но в труде, самом по себе, нет ничего ценного, — возразил Орин. — Зачем он нужен?

— Есть в нем ценность! Труд человеку нужен, как растению — солнце!

— Что же это за несуразица, что за бред? — недовольно проворчал Элно и перевернулся на другой бок. — Вы что, никак не можете понять? Нет в работе ничего хорошего!

— А кто вам это сказал? — не пожелал отступиться Грегори. — И чем доказал?

— А мне не надо, чтобы кто-то мне говорил! Это и так ясно!

— И ты в это веришь?

— Да! Почему бы мне в это не верить?

— А почему ты должен в это верить? — тихо спросил Джеффри.